Ещё по фэндому "Фикбук и всё, что с ним связано". Сборник идеальных эссе по обществознанию Цель со звездочкой, предупредительная

1. Идиографический и номотетический аспекты индивидуальности относятся соответственно к качественному и количественному аспектам анализа индивидуальности (подробнее см. Либин А.В. Дифференциальная психология. – М.: Эксмо, 2006; Либин А.В. Номотетический и идиографический аспекты изучения индивидуальности // Сборник работ, посвященных 110-летию Б.М. Теплова. – М.: ПИРАО, 2007).

2. ПСИХОГРАФИЧЕСКИЙ ТЕСТ «КОНСТРУКТИВНЫЙ РИСУНОК ЧЕЛОВЕКА ИЗ ГЕОМЕТРИЧЕСКИХ ФОРМ™» (Тест Идеографический, ТиГр) является оригинальной методикой, разрабатываемой авторами с 1984 года (см. Хронология разработки теста ТиГр). Тест основан на теоретически обоснованных и апробированных на практике принципах психодиагностики индивидуальных особенностей личности на основе:

1) предпочтения основных геометрических форм;

2) конструктивных рисунков;

3) графического изображения фигуры человека.

В идеографическом тесте (ТиГр) авторами (Либин А.В., 1986; 1988, 1989, 1991; Либин А.В., Либин В.В., 1988, 1994; Либина А.В., 1987) впервые предложена оригинальная концепция психодиагностики на основе комбинации трех вышеупомянутых принципов психографического анализа личности.

3. В некоторых работах авторами были использованы следующие названия: тест Конструктивных Рисунков Фигуры Человека, ТЕСТ «КОНСТРУКТИВНЫЙ РИСУНОК ЧЕЛОВЕКА ИЗ ГЕОМЕТРИЧЕСКИХ ФИГУР», идиографический тест «МИС» (ТиГр), ТиГр – тест Идиографический, Психографическая методика изучения индивидуальности.

4. Авторы считают необходимым подчеркнуть, что получившие за последние годы несанкционированные искаженные публикации основных инструкций и интерпретации теста являются нарушением российского и международного авторского права и потому не могут считаться достоверным источником информации по тесту «КОНСТРУКТИВНЫЙ РИСУНОК ЧЕЛОВЕКА ИЗ ГЕОМЕТРИЧЕСКИХ ФОРМ™» (ТиГр).

5. Case studies – с англ. анализ случаев, один из основных методов идеографического анализа, направленный на изучение общих закономерностей, преломленных через призму индивидуального опыта. Здесь и далее наряду с терминологией, принятой в русскоязычной литературе, указываются устоявшиеся в англоязычной литературе термины, чтобы облегчить поиск соответствующей исследовательской литературы в международных базах данных, таких как Psychlnfo, Academic Premier, OVID, ERIC.

6. Термин «психографика» был предложен нами (Либин А.В., 1987) для обозначения специфической области психических проявлений, регистрируемых с помощью графических техник. Впервые обсуждение психографики как диагностической и интерпретационной графической системы было представлено как часть авторского курса (Либин А.В., 1986–1989) по тесту ТиГр, прочитанного в рамках постоянно действующего семинара повышения квалификации психологических, консультационных и медицинских специалистов Центра пограничных состояний Министерства здравоохранения в Москве.

7. Это один из примеров того, как объективная логика исследования проявляется во времени и пространстве. Методика ТиГр была впервые представлена на обсуждение в лаборатории дифференциальной психологии и психофизиологии им. В.Д. Небылицына Института психологии Академии наук СССР в Москве в 1986 году, а также являлась частью авторского курса лекций Центра пограничных состояний 1986–1989 гг. (см. Приложения 1 и 2). Психогеометрия Диллинджер, так же как и дополнительная интерпретация теста графологом Махони, были опубликованы несколькими годами позже в США в 1989 году (Bellinger, S., 1989; Mahony, А. – In: Torrey, 1989).

8. Необходимо отметить, что в некоторых обзорных русскоязычных работах, цитирующих перевод популярной статьи Джоанны Торрей (Torrey, 1989), опубликованной на английском языке в журнале «Омни» в 1989 году, графологу Махони (Mahony, Ann) ошибочно приписывается создание теста выбора одной геометрической формы из набора, включающего четыре геометрические фигуры. Эта ошибка допущена автором статьи Дж. Торрей, не дающей ссылку на книгу «Психогеометрия», изданную Сюзан Диллинджер в этом же, 1989, году. Именно Диллинджер (Bellinger, 1989) предложила тест одного выбора (Прим. авт. При этом одна геометрическая форма выбирается из набора, включающего пять, а не четыре, геометрических форм – см. Bellinger, 1989). Нам не удалось обнаружить ни одной опубликованной работы графолога Махони, посвященной тесту одного выбора, ни в одной из существующих баз данных опубликованных и неопубликованных (например, диссертации, отчеты и пр.) работ, таких как Psychlnfo, Cochrane, Campbell Education, Academic Premier, Ovid, Social Abstracts, PubMed. Поиск работ Махони, посвященных выбору одной геометрической формы, по Интернету также не принес результатов.

9. Таблицы, интерпретационные схемы, обобщенные портреты типов и характеристики подтипов уточняют предыдущее издание теста (Либин А.В., Либин В.В. Назв. работа. – М.: ИП РАН, 1994).

10. Термин «внесознательное» употребляется нами как следующий этап в развитии терминов и концепций «бессознательное» и «подсознательное». Вместе с тем введение нами этого термина было продиктовано необходимостью показать, что процессы, которые локализуются в первичных структурах психики, обеспечивающих функционирование сознания, представляют особую самодостаточную сферу восприятия реальности. Явления, характеризующие эту сферу, не обязательно должны выражаться сравнительным определением: локализоваться «под» сознанием или являться его «безсознательной» частью. Скорее наоборот, сознание невозможно без наличия первичной стадии обработки информации, и роль сознания в регулировании взаимодействия человека с миром тем сильнее, чем прочнее связь между рассматриваемыми подструктурами психики.

При написании статьи всегда стоит проблема, определенная еще на заре журналистики: «Напишешь подробно и длинно – будет скучно и нудно, напишешь коротко – получится неинтересно». Поэтому написал я длинно, а потом более тридцати раз переписывал, каждый раз сокращая. В моей статье нет ни одного голословного утверждения, все подтверждается фактами. Если кажется, что маловато доказательств, то это из-за той проблемы, что я определил чуть выше – ведь невозможно по каждому поводу громоздить горы и баррикады фактов – умному человеку хватит и одного, было бы желание понять. Ведь чаще всего невежество – это не отсутствие знаний, а нежелание вдуматься и понять, понимание подменяется верой, или безверием и тут никакое количество убедительных фактов не прошибет эту броню. Судя по откликам шум вызвал мой абзац о вреде ковки, поэтому чуть подробнее здесь в дополнении, кому неинтересно – могут не читать. (Писать я и здесь буду коротко, только для понятливых).
А дело было так: два инженера, работавших в Златоусте над созданием стальных орудий, опубликовали свои заметки и наблюдения в «Артиллерийском журнале». Статья А.С. Лаврова вышла в двух номерах за 1866 г., а Н.В. Калакуцкого – в четырех за 1867 г. Д.К. Чернов в это время работал на заводе Обухова в С.Петербурге, и над этой же самой темой. Поэтому он тщательно изучил статьи. Кроме описания технологических процессов его внимание привлекли некоторые наблюдения этих инженеров. Цитирую: А.С.Лавров: «Абсолютный удельный вес непрокованной стали нисколько не ниже, чем в прокованных образцах того же номера. Более того, незначительный удельный вес образцов, взятых из середины кованых слитков, указывает, что ковка натягивает, разделяет металл и приносит только вред» (sic! Запомните это, еще вернемся!).
Н.В. Калакуцкий: «Ковка изменяет структуру литого металла, а вместе с тем уменьшает его плотность».
В то время ковка почиталась за единственное средство, улучшающее структуру стали, но Чернов был ученым, а не горлопаном, поэтому, прочитав эти слова, он не закричал: « Они покусились на святое!». Нет. Он принялся за опыты. Два года кропотливой работы, сотни опытов, и он не только доказал правильность наблюдений этих двух «талантливых инженеров» (слова Чернова), но и вывел новую форму обработки металла.
Со своим докладом Д.К. Чернов выступил на заседании «Императорского Русского технического общества» в 1868 г. Цитаты из его доклада: «Мы привыкли с понятием о ковке стали соединять всегда понятие об ее уплотнении, но на самом деле ковка только изменяет форму». «Как сильно влияют ложные предубеждения: что будто бы, чем большее число раз мы прокуем кусок стали, тем будет он плотнее; но ведь следующий нагрев полностью уничтожает действие предыдущей ковки».
Доклад Чернова вызвал шок, но поскольку там были только ученые, то опять же никто не закричал: «Бей его!». Выступил А.В. Гадолин, академик, профессор Петербургского практического технологического института, ученый с мировым именем, специалист по механической обработке металлов. Чернов учился у него, был любимым учеником и вдруг на тебе - ударил под дых. Цитата из речи А.В. Гадолина: «По моему мнению, отвергая значение ковки, которая многими людьми и на протяжении веков почиталась средством, улучшающим качество стали, г-н Чернов сделал слишком поспешные выводы». Выступление, как видите, эмоциональное и бездоказательное. Но в то время еще не перевелись люди действия. Прямо на собрании была создана комиссия во главе с А.В. Гадолиным для проверки доклада Д.К. Чернова.
Два года непрерывной исследовательской работы этой комиссии полностью подтвердили выводы Чернова. В 1870 г. были опубликованы результаты и этот год можно считать поворотным в деле обработки металлов. Каковы были выводы этой комиссии: ковка улучшает структуру стали не более, чем фрезер, т.е. ковка только меняет форму. Более того, ковка может разрушать сталь. Структуру стали может улучшить только термообработка.
Выводы комиссии были опубликованы, проверены и перепроверены во всех странах мира и с тех самых пор молот, токарный и фрезерный станок служат только для придания формы, а термообработка – для придания нужной структуры.
Представьте, уже минуло 139 лет, вся металлообрабатывающая промышленность всего мира работает по принципам, разработанным Д.К. Черновым. И только кузнецы талдычат о ковке, как средстве уплотнения металла! Ну, хоть иногда, в перерывах между ковкой и ковкой, надо и литературу почитывать. Мышление рядового потребителя может оставаться на уровне XVIII века, его вера в уплотнение металла молотом вредит только ему и более никому не мешает. Но человек обрабатывающий металл, должен знать особенности этой обработки.
Вот мнение металлурга, академика А.А. Байкова: «Д.К. Чернов не только доказал ложность и неправильность взглядов на значение ковки для качества стали, но и открыл правильный путь для придания стали высоких качеств. Д.К. Чернов указал, что решающим фактором является не механическая обработка при помощи молота, а тепловая обработка, и положил основание термообработке стали».
Правильная термообработка может в 2,5 раза увеличить прочность литой стали, в то время, как ковка не увеличивает ни один показатель, более того, ухудшает их. Вот как это происходит. Вернемся к высказыванию А.С. Лаврова, которое я отметил. Д.К. Чернов тщательно исследовал и объяснил это явление. Литой прокатный металл обладает анизотропией, т.е. неравномерностью свойств в разных направлениях. Поэтому любой брусок, или пруток металла можно представить, как пакет дамаска. Если равномерно осаживать этот пакет то по плоскости, то поперек, тогда по периметру плотность бруска останется той же, что и была. А вот внутри все слои разойдутся, как и сказал Лавров: «Натягивается и разъединяет металл».

Пакет до ковки После ковки

Если взять пруток ø40 мм и перебить его на пруток ø25 мм, то плотность внешнего слоя, как была 7,8 г/см3, так останется, а вот плотность середины упадет до 7,6 гр/см3.
С 1870года началась новая эпоха обработки металла: литьё и термообработка, а молоты начали исчезать. Были разобраны чудовища, у которых вес бабы был вес 50 – 100 тонн, а вес наковальни 600-1000тонн. Еще раз повторю: ковка меняет форму, тем она и хороша: кузнец из шарика ø30 мм может отковать полномерное лезвие, а фрезеровщик из этого же шарика может только сережку сделать. Не надо ковке придавать никаких мистических свойств – это глупость и невежество на уровне средневековья. Знать, как ковать – надо, иначе происходит разрушение металла, а вот улучшения не бывает никогда – выбросьте это из головы.
Меня уже упрекали, что в статье «Просто кованый» я возвеличиваю ковку, а сейчас – развенчиваю. Каждый раз выяснялось, что эту статью не читали, был только прочитан заголовок и картинки поглядели. Все-таки чтение научной статьи – не просмотр мексиканского сериала, надо напрягать извилину. Статью «Просто кованый» я написал тогда, когда убедился, что современный дамаск обладает худшими качествами, нежели моносталь. Это понимание в статье обозначено: «Продавайте свои ножи из дамаска только в том случае, если он окажется лучше просто кованного». Поскольку это невозможно, то и выбор был за кузнецом. Ковать я призывал осторожно, со сталью обращаться бережно, как с булатом. То, что ковка улучшает только плохую, пористую, мартеновскую сталь, а на чистую электросталь не действует, тоже отметил. Ну и главное – процесс: все внимание уделено торсированию, отжигу и науглероживанию. Что это давало: избавляло металл от анизотропии и воссоздавало волокнистую псевдобулатную структуру. Происходило разделение на низкоуглеродистые и высокоуглеродистые волокна, да еще они и скручивались. Таких циклов было до 7-8 на один кусок стали. Ковка была необходима для изменения формы при переходе от одного цикла к другому. Хотя зря выбрал единицей измерения «осаживание во столько-то раз» - это как раз отношение к делу имело косвенное. Надо считать количество циклов «торсирования – отжига».
На всякий случай просто цифры: плотность низкоуглеродистой стали, прокованной нахолодную (наклепанная коса) 8,1 г/см3. Плотность закаленной, сильно прокованной, высокоуглеродистой стали – 7,5 г/см3.
Плавно переходим к следующему пункту: все уверены, что при закалке металл садится и плотность его возрастает, увы! Д.К. Чернов всесторонне исследовал этот вопрос и доказал, что плотность стали при закалке уменьшается на 1%. Кузнецы могут повторить его опыты: берем брусок сечением 25х25 мм, равномерно нагреваем до закалочной температуры и опускаем в воду наполовину вдоль. Брусок изогнется, закалочная часть удлинится, т.е. закалка увеличивает объём, уменьшая уд. вес. Те, которые не кузнецы, могут вспомнить фильм о японских кузнецах, закаливающих свои катаны в воде и добивающихся нужного изгиба «зори». Клинок в воду опускается прямой, лезвием вниз, а достают его изогнутый. Отсюда вывод: лучшая ножевая сталь та, которая закаливается на воздухе и не дает изгиба, т.е. ее плотность не уменьшается.
Чуть подробнее об узорах на внутренней поверхности тигля. Д.К. Чернов, открыв дендритное строение стали, всесторонне исследовал это явление, не оставив потомкам ни белых пятен, ни черных дыр. Очень подробно изучил он рост дендритов в зависимости от неровностей тигля и пришел к выводу, что таковые никакой роли не играют. Дендриты не растут в безвоздушном пространстве, они активно взаимодействуют друг с другом и всегда параллельны, как побеги в бамбуковой роще. Вот как это происходит:

Так что разговоры об особом росте дендритов в зависимости от мешковины, наклеенной на стенку тигля – от невежества и неумения представить этот процесс. Это был способ производства тиглей: брали мешочек с мокрым песком, забивали в форму, опрокидывали на доску и начинали обмазывать глиной послойно. После сушки мешочек развязывался, песок высыпался, ткань выдергивалась, а рисунок ее оставался, но никакой роли не играл в последующей плавке.

Описание россыпей алмазов, которые наши кузнецы находят в дамаске, тоже оказалось объёмистым, его пришлось вынести в комментарий, чтобы не тормозить чтение статьи. Сначала цитата: "... Способ повышения твёрдости дамаска с чугунными прослойками: пакет нагревают... и резко охлаждают в ледяной воде. Часть углерода превращается в алмазы. По словам Басова... твёрдость "алмазной стали" может достичь 76ед. HRC" Л.Б.Архангельский, "О булатах и булатных клинках". А теперь синтаксический разбор цитаты. По свидетельству историка Л.Н.Гумелёва ровно 1000лет назад из лексикона летописцев исчезли вводные обороты: "бают..., а ещё говорят...". Если в X веке встречались выражения: "По словам Басова, извините, путешественника Ахмеда, в Индии есть птица Рух, столь велика, что птенцов своих кормит слонами", то в XI веке начали писать то, что доказано. А здесь: алмазы не найдены, твёрдость не измерена, но разговоров, разговоров.... А их бы не было, если хотя бы один из двух кузнецов знал металловедение. Поскольку описан процесс " отбеливания чугуна", известный с XIII века и подробно изученный в XIX веке. Не спорю, чугун - это круто, но всё же это не алмаз. А вот яркий пример истинно научного подхода к решению точно такой же проблемы. В 1867году Д.К.Чернов, растворяя сталь в азотной кислоте, нашёл в осадке миниралы: прозрачные шестиугольные пластинки с высокой переломляемостью световых лучей и очень большой твёрдостью. Сделать химический анализ этих минералов он не смог. Обратился за помощью к химикам, но помощи не получил. В 1876году он воззвал к химикам всего мира через международные журналы и только в 1900году отозвался французский химик Флорис Осмонд. Завязалось сотрудничество, Чернов высылал кристаллы, Ф.Осмонд их анализировал. В 1902году исследования были закончены: оказалось - это карборунд, твёрдость 9ед.М, ювелирное название - сапфир. В 1907году (через 40лет после находки!!!) Чернов публикует статью "Об алмазах Чернова", где рассказывает о результатах исследования. Дело в том, что все эти годы упорно муссировались слухи, что Чернов нашёл в стали алмазы, поэтому он так и назвал эту статью. Я не призываю каждую проблему решать за 40лет, если её можно решить "от заката до рассвета", но решать её нужно всё-таки научно: найти алмазы, сделать анализ, а не пускать мыльные пузыри. Примечание: технические алмазы получают сжигая графит при 2200° и давлении 30000ат, так что не надейтесь найти их в металле при охлаждении на 350°.

Теперь небольшое резюме о статье. На самом деле у меня очень мало тем, а вся писанина – это доказательства. Поэтому не плутайте в трех соснах, зрите в корень.
История изучения булата насчитывает почти три сотни лет. Первую сотню лет секрет булата искали в химсоставе: то это была добавка платины, то серебра, то алюминия. Величайшая заслуга П.А. Аносова в том, что он твердо заявил, что булат – это железо и углерод в особой форме. После него наступил опять провал: начали искать секрет булата в параметрах остывания и в дендритах. (Меня смешит полное отсутствие логики: ну если в стали, и в булате дендритов поровну, то как может быть, что дендриты – это отличие булата от стали?!). Оказалось, что труды П.П. Аносова не читали и не изучали, более того перевирали. Он говорил о кипящем металле, а ему приписывали недорасплав. Так что первым, за 170 лет прочитавшим его правильно, был я. Наступил катарсис, прозрение, и открытие секрета булата. Это воистину так, поскольку доказано: где, как и почему сталь превращается в булат; об этом никто не заикнулся за предыдущие триста лет. Пишу об этом не с целью самовосхваления; поскольку есть мудрость: «Мы видим дальше наших предков, так как мы выше их, но на самом деле мы пигмеи, стоящие на плечах титанов». Не будь работ Аносова и Чернова – не было бы никаких моих открытий.
Никакие дендритные теории не объясняют свойств булата. Нельзя же всерьез считать за теорию такое умозаключение: «Булат твердый, а гнется потому, что в нем есть коленные суставы». Все проще: булат мягок, имеет незакаливаемую низкоуглеродистую матрицу, поэтому он гнется. А рубит и режет он, поскольку насыщен частицами цементита. В одном из опытов был установлен своеобразный рекорд: булат с твердостью 33-36 ед. рубил сталь с твердостью 63 ед., т.е. разница между статичной и ударной твердостью составила 30 ед. HRC.
Собственно и статичная твердость колеблется в больших пределах, особенно, если матрица слегка закалена, как это часто бывает в легированных булатах. Обычные цифры: 52-69 ед. HRC и бывало 54-70 ед. HRC. Т.е. чем тверже матрица, тем меньше тонут в ней частицы цементита. Если матрица 30-45 ед., то не бывает точек выше 63-64 ед.; как видно, это очень крупные дендриты цементита: и алмаз не соскальзывает с них и плавучесть высокая. Это булат невысокого качества: плохая дисперсность цементита и неравномерное его распределение в матрице дают слабые режущие свойства.
За судьбу этого открытия я не переживаю абсолютно. Мы живем в уникальной стране, где отношение к изобретателю определяется фразой: «Ты чё выпендриваешься, самый умный што ли?»; открытие при жизни отрицается, а после смерти – предается забвению. Правда, иногда, в припадке квасного патриотизма раздаются крики: «Телевизор изобрел в Америке – выходец из России, вертолёт построил в Америке – выходец из России, Голливуд создал в Америке – выходец из России!». Ну, а почему они стали «выходцами» и не получили признания на месте – молчок. Так что огульное отрицание моего открытия вполне укладывается в логику невежества, которому все равно на что испражняться.
В моей статье все факты доказуемы, для того, чтобы их опровергнуть, недостаточно закричать: «А я не верю!», - надо проделать сотни опытов и доказать противоположное.
Повторяю суть открытия: булат – это композит, состоящий из матрицы и цементита. Различие между сталью и булатом находится на молекулярном уровне, а не в макроструктуре: смесь чего-то с чем-то. Этот композит получается при долгой варке высокоуглеродистой стали, при температурах выше 1430°, когда гамма-железо превращается опять в альфа-железо, или поскольку это вторичное превращение, то металловеды говорят – «бета-железо».
Чем выше температура и энергичнее конвенция, тем быстрее идет процесс, выше дисперсия цементита, выше ковкость и качество булата. Дендриты присутствуют, как и во всяком слитке металла, но играют вторичную роль. Вот и все. Контрольный пакет информации в 51 процент я оставляю за пределами написанного, иначе лев сожрет кролика. Долгие годы я потратил на получение булата, только сейчас началось исследование его свойств. Вполне возможно, что он не будет резать лучше стали, поскольку при получении булата абсолютно все работает на увеличение его прочности, но не реза. Возможно – это лучшая броневая сталь, будущие исследования покажут. Во всяком случае он должен занять свою нишу. Так что ждите продолжения.

В начале статьи я неопровержимо доказал, что теоретик и флагман булатоведения проф. Таганов не знает металловедения, истории металлургии и работ П.П. Аносова. Очередной опус г-на проф-ра новое тому подтверждение. (журнал «Калашников», 3, 2009 г., стр. 78-82).
О вкусах не спорят, поэтому не стану обсуждать заголовок, запугивающий нас тем, что любой булат имеет в себе тайное несмываемое клеймо печати проклятий Люцифера. Стиль желтой прессы, информации не содержит, недостоин научной статьи, говорит только о литературных пристрастиях автора. А речь идет всего лишь о повышенном содержании фосфора в старых булатах.
Нелепы претензии на открытие, поскольку первым об этом написал швейцарец Б.Жокке в 1924 г., потом Тавадзе и Назаренко в 70-х, Верховен в 90-х, последним – Герасимов в 2008 г. (Таганов действительно претендует на открытие. Цитата: «Новым результатом наших анализов явилось открытие необычно большого содержания фосфора в булатах»). Если об этом известно вот уже 85 лет, то это не открытие, а общеизвестный факт. Зато отсутствует даже проблеск догадки, зачем древние добавляли фосфор в булат. Обратимся к наукам, которые г-н проф. И.Таганов не знает. История металлургии рассказывает нам об индийских железных нержавеющих колоннах и уральских Катав-Ивановских рельсах. То и другое коррозийностойко из-за добавки фосфора в 0,25%-0,35%. Химия объясняет нам, что Р находится в периоде с С, поэтому фосфид железа равен по свойствам карбиду: увеличивает твердость, износостойкость и режущие свойства стали. Металловедение сообщает, что фосфор увеличивает «хладноломкость» стали. (Не «красноломкость», как написано в статье! Сами подумайте, как может увеличиться «красноломкость», если фосфид легкоплавок?!). Но эта «хладноломкость» не во всех сталях одинакова, а зависит от структуры. Оказывается, г-н проф., сталь бывает не только зернистой, но и волокнистой, и слоистой, к каковым и относится булат. На разные структуры фосфор действует по разному. Цитата: «Фосфор понижает сопротивление удару, так что гайки, приготовленные из литого фосфористого железа (Р = 0,3%) не выдерживают и ломаются, тогда как изготовленные из пудлингового железа, несмотря на содержание фосфора до 0,5%, благодаря волокнистому строению металла хорошо сопротивляются удару. Метод изготовления оказывает существенное влияние на прочность». (Металловедение, К.Ф. Грачев, стр. 125, 2-й абзац сверху).
Так что в булате фосфор проявляет незначительно свое отрицательное свойство и ярко положительные.
В середине статьи я писал уже, что в металловедении есть все ответы на все вопросы булатников, поэтому мой совет популяризаторам: проснувшись утречком, на свежую голову, запишите свои ночные эротические фантазии, а потом все-таки возьмите учебник и подрежьте им крылья, приведите в соответствие с действительностью.
(О фосфоре в булатах можно посмотреть статью Верховена: «Ключевая роль лигатуры в древних булатных клинках». (J.D. Verhoeven, A.H. Pevdray, W.E. Danlesch, «The key role of impurities in ancient damascus steel blades»).
Приводятся данные перепроверки 10-ти образцов булата, которые исследовал Жокке в начале ХХ века. (B. Zschokke, «Du damasse et des lames de damas», «Обзор металлургии», 21, 1924 г.).
Вернемся к статье И.Таганова. Он утверждает, что индусы задали нам три неразрешимые загадки. Сенсация выдута, как мыльный пузырь. Для того, кто варит и кует булат, этих загадок нет.

Первая загадка – сварка булата.
На снимке №1 виден сварочный шов. Это действительно сварка, но не кузнечная, как пишет автор, а тигельная. Доказательством служит переход рисунка через границу – оба кусочка булата были жидкими вместе, одновременно, но не перемешались, поскольку кипения не было. Это простая утилизация кусочков булата, скопившихся в отходах. Быстрое и выгодное мероприятие, поскольку готовый булат варить уже не надо – достаточно его расплавить. Отковать можно как угодно: шов вдоль, поперек, или наискось. У меня в статье множество примеров, я сваривал даже разные сорта булата, чтобы показать разницу между ними. Можно еще показать:

Вторая загадка – удлинение черена.
Каждый bladesmith знает почему иногда требуется нарастить хвостовик. Причин всего две: экономия металла, или технология (к примеру, невозможность нарезать резьбу на дамаске и легирате). Булат в древности был дорог, хвостовики были меньше мышиных, поэтому их удлиняли простыми железками, пайка серебром, чаще всего. Вот пример моей наварки. Древние такого не могли, да и никто из нынешних тоже.

К булату приварен хвостовик из СТ.45

Травление производилось мокрыми опилками, поэтому граница между сталями, но не травления.

Для неверующих: отполировал ещё раз и хвостовик опустил в кислоту.

Вот ещё один пример: булат + сталь.

Общий вид

Левая сторона

Правая сторона

Сварка ради экономии булата.

Третья загадка – шов на обухе.
Шов на обухе булатного клинка получается при желании сэкономить металл. Если пытаться вывернуть килограммовый слиток булата усадочной раковиной наружу и вычистить грязный металл, то остается чуть больше половины слитка после этой операции. Поэтому грязь заковывали вовнутрь, а шов зачеканивали мягким металлом во избежание попадания воды. Вот как это начинается:

Конечный результат:
закова

Длина заковы по обуху 50-120 мм, глубина (внутрь клинка) 10-30 мм. Экономия металла и времени огромная, на прочности клинка – не сказывается. Так делали не только индусы. Вот описание аносовского клинка: «Осмотр показал, что практически по всей длине обуха присутствуют трещины и заковы, на поверхности они отсутствуют» В.Герасимов, Прорез №3, 2008 г., стр. 43.
Вваривание железа в булат – самая бредовая идея Таганова за время написания им ненаучно-фантастических статей. В технике заведено так: возникла идея – опровергни ее сам, не смог – попроси знающих товарищей. Они не смогли справиться с ней теоретически – воплоти ее в жизнь и предоставь результат. Ну нельзя же громоздить нелепицу за нелепицей. Вот простейшие опровержения.

1. Поверхность заковы не сварена друг с другом, (это видно на рис. 6. в статье: внутри клинка идет трещина с воздухом, если бы по верху шел сварочный шов, то не было бы нужды его зачеканивать.
2. Длина заковы определенная, можно всегда найти края.
3. Если бы существовало вваривание железа внутрь булата, то никто бы не мучился с удлинением черена – это дешевое железо можно было бы сделать любой длины, так как это делают японцы.

Итог: в статье приводятся, как сенсации: один факт столетней давности без его правильного толкования и несколько нелепиц.

Вывод: надо знать предмет, о котором пишешь.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

Дикой. Ишь ты, замочило всего. (Кулигину.) Отстань ты от меня! Отстань! (С сердцем.) Глупый человек!

Кулигин. Савел Прокофьич, ведь от этого, ваше степенство, для всех вообще обывателей польза.

Дикой. Поди ты прочь! Какая польза! Кому нужна эта польза?

Кулигин. Да хоть бы для вас, ваше степенство, Савел Прокофьич. Вот бы, сударь, на бульваре, на чистом месте, и поставить. А какой расход? Расход пустой: столбик каменный (показывает жестами размер каждой вещи) , дощечку медную, такую круглую, да шпильку, вот шпильку прямую (показывает жестом) , простую самую. Уж я все это прилажу и цифры вырежу уже все сам. Теперь вы, ваше степенство, когда изволите гулять или прочие которые гуляющие, сейчас подойдете и видите, который час. А то этакое место прекрасное, и вид, и все, а как будто пусто. У нас тоже, ваше степенство, и проезжие бывают, ходят туда наши виды смотреть, все-таки украшение — для глаз оно приятней.

Дикой. Да что ты ко мне лезешь со всяким вздором! Может, я с тобой и говорить-то не хочу. Ты должен был прежде узнать, в расположении ли я тебя слушать, дурака, или нет. Что я тебе — ровный, что ли! Ишь ты, какое дело нашел важное! Так прямо с рылом-то и лезет разговаривать.

Кулигин. Кабы я со своим делом лез, ну тогда был бы я виноват. А то я для общей пользы, ваше, степенство. Ну что значит для общества каких-нибудь рублей десять! Больше, сударь, не понадобится.

Дикой. А может, ты украсть хочешь; кто тебя знает.

Кулигин. Коли я свои труды хочу даром положить, что же я могу украсть, ваше степенство? Да меня здесь все знают, про меня никто дурно не скажет.

Дикой. Ну и пущай знают, а я тебя знать не хочу.

Кулигин. За что, сударь Савел Прокофьич, честного человека обижать изволите?

Дикой. Отчет, что ли, я стану тебе давать! Я и поважней тебя никому отчета не даю. Хочу так думать о тебе, так и думаю. Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник, вот и все. Хотелось тебе это слышать от меня? Так вот слушай! Говорю, что разбойник, и конец! Что ж ты, судиться, что ли, со мной будешь? Так ты знай, что ты червяк. Захочу — помилую, захочу — раздавлю.

Кулигин. Бог с вами, Савел Прокофьич! Я, сударь, маленький человек, меня обидеть недолго. А я вам вот что доложу, ваше степенство: «И в рубище почтенна добродетель!»

Дикой. Ты у меня грубить не смей! Слышишь ты!

Кулигин. Никакой я грубости вам, сударь, не делаю; а говорю вам потому, что, может быть, вы и вздумаете когда что-нибудь для города сделать. Силы у вас, ваше степенство, много; была б только воля на доброе дело. Вот хоть бы теперь то возьмем: у нас грозы частые, а не заведем мы громовых отводов.

Дикой (гордо) . Все суета!

Кулигин. Да какая же суета, когда опыты были?

Дикой. Какие-такие там у тебя громовые отводы?

Кулигин. Стальные.

Дикой (с гневом) . Ну, еще что?

Кулигин. Шесты стальные.

Дикой (сердясь более и более) . Слышал, что шесты, аспид ты этакой; да еще-то что? Наладил: шесты! Ну, а еще что?

Кулигин. Ничего больше.

Дикой. Да гроза-то что такое, по-твоему, а? Ну, говори.

Кулигин. Электричество.

Дикой (топнув ногой) . Какое еще там елестричество! Ну, как же ты не разбойник! Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то, прости господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли? Татарин ты? А, говори! Татарин?

Кулигин. Савел Прокофьич, ваше степенство, Державин сказал:

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю.

Дикой. А за эти слова тебя к городничему отправить, так он тебе задаст! Эй, почтенные, прислушайте-ко, что он говорит!

Кулигин. Нечего делать, надо покориться! А вот когда будет у меня миллион, тогда я поговорю. (Махнув рукой, уходит.)

Дикой. Что ж ты, украдешь, что ли, у кого! Держите его! Этакой фальшивый мужичонко! С этим народом какому надо быть человеку? Я уж не знаю. (Обращаясь к народу) . Да вы, проклятые, хоть кого в грех введете! Вот не хотел нынче сердиться, а он, как нарочно, рассердил- таки. Чтоб ему провалиться! (Сердито) . Перестал, что ль, дождик-то?

1-й. Кажется, перестал.

Дикой. Кажется! А ты, дурак, сходи да посмотри. А то — кажется!

1-й (выйдя из-под сводов) . Перестал! Явление третье

Варвара и потом Борис.

Варвара. Кажется, он!

Борис (проходит в глубине сцены) . Сс-сс!

Борис (оглядывается) . Поди сюда. (Манит рукой.)

Варвара (входит) . Что нам с Катериной-то делать? Скажи на милость!

Борис. А что?

Варвара. Беда ведь, да и только. Муж приехал, ты знаешь ли это? И не ждали его, а он приехал.

Борис. Нет, я не знал.

Варвара. Она просто сама не своя сделалась!

Борис. Видно, только я и пожил десяток деньков, пока! его не было. Уж теперь не увидишь ее!

А. Н.Островский «Гроза»

ФИЛОЛОГИЯ

Вестн. Ом. ун-та. 2009. № 3. С. 170-180.

Н.А. Кузьмина

Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского

Серия статей посвящена сущности и истории жанра авторских комментариев к стихотворному тексту начиная с XVII в. и заканчивая современной поэтической практикой.

Из мелочей литературы, из ее задворков и низин вплывает в центр новое явление.

Ю.Н. Тынянов

Примечания входят в справочный аппарат издания и представляют собой сравнительно краткие пояснения конкретного места основного текста или дополнения к нему. Разница между примечаниями и комментарием весьма условна и в книговедении усматривается в том, что комментарий «обязательно добавляет к любой справке толкование сообщаемых сведений под углом зрения раскрытия авторского замысла, авторской концепции произведения» . Однако сам поэт нередко не уточняет жанровую специфику своих пояснений к тексту или же в одном ряду дает справки к «темным» местам и собственные «мысли по поводу» написанного. Да и, в сущности, любое примечание, сделанное автором, обусловлено его замыслом, его представлением о самодостаточности стихотворного текста. Поэтому в рамках данного исследования мы не считаем нужным разграничивать эти понятия.

По классификации типов межтекстовых отношений Ж. Женетта, примечания и комментарии относятся к метатекстуальным формам, то есть разъясняющим, описывающим основной текст, тогда как предисловие и послесловие - к паратекстуальным, под которыми понимается соединение внутри отдельного текста медиально или функционально гетерогенных сегментов . Отсюда следует, что предисловие и послесловие являются частью текста, а примечания и комментарии -отдельными, хотя и примыкающими к основному, подчиненными ему текстами.

Все составные части справочного аппарата издания могут быть авторскими или издательскими. Мы рассматриваем только авторские комментарии к стихотворному произведению. В таком случае они входят в единый заголовочно-финальный комплекс (Ю.Б. Орлицкий), представляя собой его «рамочные» элементы, по-разному взаимодействующие с «основным», стихотворным, текстом.

© Н.А. Кузьмина, 2009

Казалось бы, пояснения к стихотворению по сути своей нехарактерны для лирического произведения. Поэтическое творчество - это страсти разряды, человеческим сердцем накопленной (Б. Пастернак), стихотворение у горла трепещет и по капельке выпило кровь (А. Ахматова), строчки с кровью - убивают, нахлынут горлом и убьют (Б. Пастернак), стих невозвратно, неостановимо, невосстановимо хлещет из вскрытых жил (М. Цветаева), - а значит, точно так же - залпом -должен и прочитываться. Потому что читатель «становится как бы написавшим данное стихотворение <...> Он переживает творческий миг во всей его сложности и остроте...» . И если стихи слагаются навзрыд, на разрыв аорты - то ту же интенсивность эмпатии, тот же катарсис испытывает их читатель. Между тем «сноска... властно темперирует текст. Астериск или нумерок - насилие над текстом уже потому, что заставляет остановиться, отвести взгляд, выйти из текста, перечитать его» .

С другой стороны, примечания необходимы для того, чтобы текст не остался непонятным читателю, следовательно, история примечаний косвенным образом связана с представлением конкретного поэта о своем читателе, о его - выражаясь современной терминологией - когнитивной базе: владении иностранными языками, жизненном опыте, историкокультурной и литературной эрудиции, дружеских связях и т. п.

Отношение поэтов к примечаниям, а шире - к поэтическому творчеству вообще, на наш взгляд, определяется разными факторами: теоретическими установками литературного направления, жанровым каноном, типом языковой личности автора и его представлением о читателе, наконец, художественными задачами поэта в конкретном произведении.

Уже в конце XVIII - начале XIX в. наметились полярные подходы к примечаниям в поэзии. Многие авторы полагают, что поэтический текст - в отличие от научного

Самодостаточен. В. К. Кюхельбекер пишет: «Выноски, полезные, даже необходимые в сочинении ученом, вовсе неудобны в произведениях стихотворных, ибо совершенно развлекают внимание» .

Позднее эту позицию четко сформулировал Максимилиан Волошин: «Поэзия

не учебник, она ничего не объясняет, ничего не растолковывает. <>Поэт говорит всегда как равный с равным или молчит. Он только намекает, напоминает то, что было известно. <>...Я не хочу делать примечаний. Что даст примечание? Прочитавший его убедится в том, что поэт написал не просто бессмыслицу, как ему показалось сначала, но больше он ничего не получит, и стихотворение ничего не скажет ему. Т<ак> к <ак> оно может говорить лишь с тем, кто сам вступил уже в эту область сознания и для кого знание уже оделось чувством. Поэтому не надо примечаний» .

Иное отношение к комментированию стихов провозгласил и реализовал Г. Р. Державин, составивший в 1809-1810 гг. «Объяснения» на собственные сочинения, которым отведено около полутораста страниц в академическом издании его сочинений. Полное название их весьма примечательно: «Объяснения на сочинения Державина относительно темньж мест, в них находящихся, собственных имен, иносказаний и двусмысленных речений, которых подлинная мысль автору токмо известна; также изъяснение картин, при них находящихся, и анекдоты, во время их сотворения случившиеся».

В сущности, Г. Р. Державин дал полную классификацию смысловых типов примечаний, не слишком изменившуюся и до сих пор .

Изучение поэтической традиции XVII

Начала XX вв. позволяет обобщить опыт различных поэтов, создававших примечания к собственным стихотворениям. Прежде всего можно заметить, что авторские примечания (в отличие, например, от эпиграфов или предисловий) достаточно редки. Что касается содержания, то наиболее часто в комментариях поясняются:

/ Обстоятельства создания стихотворения. Так, Державин почти во всех своих примечаниях указывает, когда, где, по какому поводу написано стихотворение: «Соч<инено> в П<етер>б<урге> в 1797 в июле месяце по случаю, что на другой день смерти первой жены его, лежа на диване, проснувшись поутру, видел, что из дверей буфета течет к нему белый туман и ложится на него, потом как будто чувствовал ласкание около его сердца неизвестного какого-то духа» («Призыва-

ние и явление Плениры»). Ю.Б. Орлицкий, исследуя компонентный состав заголовочно-финального комплекса (ЗФК), отметил, что его элементы могут свободно менять свое место по отношению к тексту, при этом разнообразные комбинации оказываются характерными для определенных эпох, жанров и типов издания (добавим: и для конкретных авторов в соответствии с особенностями их индивидуальности. - Н.К.) . Так, в поэзии

классицизма информация о поводе к созданию стиха могла включаться не только в комментарий, но и - чаще - в заглавие стихотворного произведения: «О Станиславе Лещинском, дважды от короны пол-ской отверженном, по толку имени его и по приличию древней римской истории, когда римляне на войне с сабинами, уст-рашась, бежали с поля, а первый их король Ромулус молился Йовишу, дабы их в побеге том остановил, что когда сделался Йовиш от Ромула назван Статор, то есть удержатель, или остановник» (Феофан

Прокопович); «На смерть собачки Милушки, которая при получении известия о смерти Людовика XVI упала с колен хозяйки и убилась до смерти», «На смерть графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского, князя Италийского, в Санкт-Петербурге 1800 года» (Державин); «От автора трагедии «Синава и Трувора» Татиане Михайловне Троепольской, актрисе императорского театра на представление Ильмены ноября 16 дня 1766 года» (Сумароков).

/ Реальная событийная канва, послужившая основой художественной трансформации. Такие комментарии характерны для Державина, сравним в «Фе-лице»: Коня парнасска не седлаешь -«Императрица, хотя занималась иногда сочинением опер и сказок <...>, но стихов писать не умела и не писала, а когда надобно было, то препоручала статс-секретарям Елагину и Храповицкому, потом и прочим». Много такого рода пояснений в пушкинской «Полтаве»: «Василий Леонтьевич Кочубей, генеральный судия, один из предков нынешних графов»; «У Кочубея было несколько дочерей; одна из них была замужем за Обидовским, племянником Мазепы. Та, о которой здесь упоминается, звалась Матреной»; «Мазепа в самом деле сватал свою крестницу, но ему отказали»; «Искра, полтавский пол-

ковник, товарищ Кочубея, разделивший с ним его умысел и участь» и т. п. В поэме «Медный всадник» к строке В опасный путь средь бурных вод Его пустились генералы примечание - «Граф Милорадович и генерал-адъютант Бенкендорф».

/ Реалии, входящие в «личную сферу» («окрестности говорящего», по

удачному выражению Ю.Д. Апресяна), то есть известные сравнительно узкому кругу друзей автора: городская топонимика, включающая места, связанные с памятными для поэта событиями, «хронофакты». Ср. Перед скрижалью вдохновений -«аспидная доска, на которой стихи пишут» (Н.М. Языков. «А.С. Пушкину»). Над Мертвым переулком - «переулок в Москве» (А. Белый. «Старинный дом»). Арбат -«улица в Москве»; с зеленой вывески «Надежды»» - «писчебумажный магазин на Арбате»; Минангуа - «модная московская портниха 90-х годов»; «Каллаш - московский писатель и критик»; Егоров - «математик»; Нос - «Прис. пов. Нос - посетитель концертов того времени» (А. Белый. «Первое свидание»). Отец лежит в «Аллее роз»>

- «Улица в Варшаве» (А. Блок. «Возмездие»); Там, где глубоким сном спит гражданин Перми - «С. Дягилев» (И. Бродский. «Венецианские строфы»).

/ Сведения об исторических событиях, античных, библейских и мифологических героях и сюжетах. Ср. у Жуковского «Ивиковы журавли»: примечание к строкам На Посидонов пир веселый, Куда стекались чада Гелы - «Под словом Посидонов пир разумеются здесь игры Истмийские, которые отправляемы были на перешейке (Истме) Коринфском, в честь Посидона (Нептуна). Победители получали сосновые венцы»; «Гела, Элла, Эллада - имена Древней Греции». У Н. Гнедича «Перуанец к испанцу»: Что бога м.оего я не могу забыть, Который нас, создав, и греет, и питает -«Перуанцы боготворили бога солнца». У А. Ф. Вельтмана в примечаниях к стихотворениям «Мухаммед», «Зороастр» поясняются антропонимы Эмина., Муталеб (мать и дед пророка Мухаммеда), топонимы Адербижан, Урмия, Бактра, мифони-мы Бел, Сандес, Аная.

/ Этнографические реалии, ре-гионализмы, отмеченные местным, чаще восточным колоритом. Ср. примечания Лермонтова к «Спору»: Шат - «Елбрус»,

шапка (Шапку на брови надвинул) - «горцы называют шапкою облака, постоянно лежащие на вершине Казбека». «Мцыри -на грузинском языке значит “неслужащий монах”, нечто вроде “послушника”» (поэма «Мцыри»). Примечания к «Демону»: к слову чухи - «верхняя одежда с откидными рукавами»; ...на звонких стременах -

«стремена у грузин вроде башмаков из звонкого железа»; папах - «шапка вроде ериванки». Д. Давыдов «Полусолдат»: Ала-гез - «заоблачная гора, на границе Эри-ванской области», Казбек - «одна из высочайших вершин горного хребта». У Пушкина в «Кавказском пленнике» в затек-стовых примечаниях поясняются слова Бешту, аул, уздень, шашка, сакля, кумыс, чихирь, байран (или байрам); в «Полтаве» - бунчук и булава, хутор, кат. Я. Полонский «Татарская песня»: Сарбазы -«персидские солдаты». Ср. в XX в. у А. Белого: балки - «овраги» («Бегство»); журавель - «колодезь» («Поповна»), И. Бунина: Сюрень - древнее татарское название Симферополя («Жена Азиса»), Н. Заболоцкого в «Башне Греми»: «Греми - древняя столица Кахетии, развалины которой сохранились до сих пор», «Леван - кахетинский царь, проводивший в XVI в. политику сближения с Московским государством», «Кизилбаши - персы», «Марани - погреб для вина».

"Ґ Прецедентные имена, нередко скрытые перифрастическим обозначением в тексте. В стихотворении Пушкина «К Жуковскому» (1816) примечания называют имена, обозначенные в тексте перифрастическими сочетаниями, включающими интертекстуальные знаки: Не грозный приговор на гибель внемлю я: Сокрытого в веках священный судия1, Страж верный прошлых лет, наперсник муз любимый И бледной зависти предм,ет неколебимый - 1 Карамзин; И славный старец наш, царей певец избранный2, Крылатым гением и грацией венчанный, В слезах м,е-ня обнял дрожащею рукой И счастье мне предрек, незнаем,ое мной - 2Державин; Ему ль оспоривать тот лавровый венец, В котором возблистал бессм,ертный наш певец, Веселье россиян, полунощное диво?..1- Ломоносов. Две эпистолы о стихотворстве А.П. Сумарокова сопровождают «Примечания на употребленные в сих эпистолах стихотворцев имена». 44 имени перечислены в алфавитном порядке

(Анакреон, Аристофан, Вергилий, Вольтер, Руссо, Ломоносов) причем примечание содержит не только собственно историческую справку, но и субъективную оценку: «Шекеспир, аглинский трагик и комик, в котором и очень худого и чрезвычайно хорошего очень много. Умер 23 дня апреля, в 1616 году, на 53 века своего».

литературные произведения. Уже Г. Р. Державин снабдил свои стихотворения «О удовольствии», «На ворожбу», «Похвала сельской жизни» не просто указанием на «подражание Горацию», но и точной отсылкой к соответствующим одам («Подражание Горацию, книге III, оде I», «Подражание Горацию, эподов второй оде... <.... > соображена с русскими обычаями и нравами»). У Пушкина «Из Пиндемон-ти», примечание к строке «Все это, видите ль, слова, слова, слова» - «Hamlet». Вообще говоря, такого рода примечания появились уже у юного Пушкина. Так, в стихотворении «К Батюшкову» (1814 г.) к строкам Ты пал, и хладною косою Едва скошенный, не увял!.. примечание: «Кому неизвестны “Воспоминания на 1807 год’?». Позднее в «Медном всаднике» встречаем примечание, позволяющее увидеть, что выражение в Европу прорубить окно, которое большинством читателей воспринимается как оригинальная пушкинская метафора, в действительности цитата, причем указал на ее авторство сам поэт: «Альгаротти где-то сказал: «Petersbourg est la fenetre per laquelle la Russie en Europe». К не менее известной строчке Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полча,-са примечание «Смотри стихи кн. Вяземского к графине З***», а к знаменитому описанию памятника Петру Куда ты скачешь, гордый конь... Россию поднял на дыбы» примечание, раскрывающее интертекстуальную «родословную» образа: «Смотри описание памятника в Мицкевиче. Оно заимствовано из Рубана - как замечает сам Мицкевич». А. Майков, примечание к заглавию «Емшан» - «Рассказ этот взят из Волынской летописи. Емшан - название душистой травы, растущей в наших степях, -вероятно, полынок». Я. Полонский, примечание к заглавию «Татарская песня» - «Татарская песня эта была доставлена покойным Абаз-Кули-Ханом одному польскому поэту, Ладо-Заболоцкому. Он перевел эту

песню по-польски, прозой; я, как умел, русскими стихами...».

S Что касается перевода иноязычных слов и выражений, то поэты «золотого» и «серебряного» века ориентировались на читателя, окончившего гимназию, а значит, владеющего латынью и греческим, знающего язык священных книг -старославянский и древнерусский, а также 2-3 западных языка, среди которых на первом месте, вне сомнений, французский, далее - немецкий и итальянский. Поэтому, несмотря на обилие фраз на иностранном языке и даже текстов, целиком написанных, например, на французском, поэты, как правило, не дают примечаний-переводов. Интересно, что Пушкин в стихотворении «Андрей Шенье» к русским строчкам, содержащим интертекстуальный знак, дает примечание-отсылку к оригиналу, соответствующим стихам Шенье - естественно, на французском: Певец готов; задумчивая лира В последний раз ему поет - «Comme un dernier rayon, comme un dernier zephyre / Anime le soir d"un beau jour,/ Au pied de l"echafaud j"essaie encor ma lyre. (V. Les derniers vers d"Andre Chenier)». У Авеля, у Фанни 2,/Молю, найдите их; невинной музы дани /Сберите - «У Авеля, у Фанни. Abel, doux confident des mes jeunes mysteres (El. I): один из друзей А.Ш. Fanni, l"une des maitresses d"An. Ch. Voyez les odes qui lui sont adressees». А уже в середине следующего века у И. Бродского в «Литовском дивертисменте» немецкиеа латинские, литовские заглавия частей переводятся автором в затекстовых примечаниях: Dominikanai - «Доминиканцы

(костел в Вильнюсе) (лит.)»; Palangen -«Паланга (нем.)». У профессиональных переводчиков существует традиция (в особенности свойственная переводам научных прозаических текстов, но иногда встречающаяся и в поэзии) сопровождать свой вариант перевода особенно сложного выражения ссылкой на оригинал. Так, в переводе И. Анненским стихотворения Тристана Корбьера к образному сочетанию Журчаще-жаркий жир встречаем подстрочное примечание - «Le gras grouil-lon grouillant».

/ Метаязыковой комментарий,

касающийся выбора слов и выражений, предупреждения неверных трактовок. Ср. в «Станции» П.А. Вяземского: «Кто-то от-

говаривал Вольтера от употребления кофе, потому что он яд. “Может быть, -отвечал он, - но, видно, медленный: я пью его более шестидесяти лет”. Переложив этот ответ в медленную отраву, я сбит был рифмою: лучше было бы сказать: медленный яд. В повторении известных изречений должно сохранять простоту и точность сказанного. Утешаюсь тем, что примечание мое назидательнее хорошего стиха». А.С. Пушкин «Ода» (1825): «Под словом клады должно разуметь правдивую ненависть нынешних Леонидов, Ахиллесов и Мильтиадов к жестоким чал-моносцам»; раннее стихотворение «Тургеневу» (1817): Один лишь ты любовник страстный И Соломирской, и креста -«Креста сиречь не Анненского и не Владимирского, а честнаго и животворящего». С.П. Шевырев «Послание к А.С. Пушкину»: Зазубренный спондеем гекзаметр -«Это не может относиться ни к гекзаметрам Жуковского, ни Гнедича, потому что они не зазубрены спондеями». В стихотворении А. Белого «Кольцо» примечание к строке В поля - сквозной Воздух! предупреждает о том, что смыслоразличительное ударение следует ставить «Воздух (а не воздух!): покров на умерших». В стихотворении А. Майкова «Старый дож» к начальному четверостишию, заключенному в кавычки Ночь светла; в небесном поле Ходит Веспер золотой; Старый дож плывет в гондоле С догарессой м,олодой...»>, примечание: «Эти четыре строчки найдены в бумагах Пушкина как начало чего-то. Да простит мне тень великого поэта попытку угадать: что же было дальше?». Заметим, что эта информация привычнее для эпиграфа, чем для примечания.

Во всех описанных случаях примечание было направлено на экспликацию и уточнение пропозициональных элементов стихотворного текста.

Вместе с тем достаточно рано мы встречаем комментарии, проясняющие модусные смыслы, прежде всего иронические. Ср. у П. Гнедича: Хлеб-соль прийми ты, в образе гекзаметрической булки - «Она, как часто случается и с гекзаметрами, наломалась» («Пушкин, прийми от Гнедича.»). У Пушкина в «Подражаниях Корану» к четверостишию Земля недвижна - неба своды, Творец, поддержаны тобой, Да не падут на сушь и воды И не подавят нас собой ироническое при-

мечание: «Плохая физика; но зато какая смелая поэзия!».

Жанровые предпочтения. Совершенно определенно - крупная форма: поэма, послание, песнь и т. п. При этом чем больше по объему произведение, тем чаще оно сопровождается затекстовыми комментариями (ср. поэмы Пушкина «Медный всадник», «Полтава», «Кавказский пленник», роман в стихах «Евгений Онегин», поэма А. Подолинского «Смерть пери», "Войнаров-ский" К. Рылеева, "Карелия" Ф. Глинки, "Рождение Гомера" Н. Гнедича. Из более поздних авторов - А. Ахматова «Поэма без героя»). Подстрочные примечания использует М. Лермонтов в «Демоне», В.И. Соколовский в «Разрушении Вавилона», А. Белый в поэме «Первое свидание». Достаточно часто примечание сопровождает перевод с другого языка. Так, Вл. Ходасевич в переводах с древнееврейского комментирует прецедентные имена и этнографические понятия Тамуз, Тхинос, треф-посул и под. Александр Блок снабжает примечаниями переводы Аветика Исаакяна, латышского поэта Плудониса, финских поэтов. Примечания того же типа в «Абиссинских песнях, собранных и переведенных Николаем Гумилевым». «Словарь индейских слов, встречающихся в поэме» заканчивает бунинский перевод «Песни о Гайавате» Г. Логфелло.

Особо следует сказать о шуточных, юмористических стихах, эпиграммах, которые всегда обладают некоторой контекстуально-семантической неполнотой: они пишутся «на случай», «по поводу» или адресованы конкретному лицу, а потому предполагают, что этот самый «случай» или «повод» известен воспринимающему субъекту. Впрочем, сравнительно часто сами авторы вводят «восполняющую» информацию в заголовочно-финальный

комплекс: в заглавие (см. эпиграммы

Феофана Прокоповича «К Луке и Варлаа-му Кадецким, когда питомцев деньгами подарили», В. К. Тредиаковский «На человека, который бы столь был зол, чтоб и вся б фамилия его тем же злонравием повредилась», П.А. Вяземский «Разговор при выходе из театра по представлении драмы «ГУАЫНОЁ», взятой из романа Вальтер Скотта», А.С. Пушкин «На трагедию гр. Хвостова, изданную с портретом Колосовой», Д.Д. Минаев «Надпись к пиесе «Было да прошло», «Я. Полонскому по поводу его

книги «Снопы»), в эпиграф (см., например, эпиграфы из газет в эпиграммах Д. Бедного или А. Амфитеатрова, эпиграфы в пародиях А. А. Измайлова, А. А. Иванова, Л. Лазарева, С. Рассадина и Б. Сарнова и др.), в примечания. Так, у А. Д. Кантемира после сатиры «К читателям» следует Изъяснение, в котором поясняется иносказательное выражение без соли, употребленное в четверостишии: «Без соли. В стихотворстве забавные и острые речи латин соль называются, и для того говорит автор, что смеялся иным для ук-расы своей сатиры, или прямо сказать: смешками посолил ее, чтоб была вкуснее уму чтущих». Пространный комментарий, превышающий по объему стихотворный текст, сопровождает эпиграмму А. П. Сумарокова «Окончится ль когда парнасское роптанье?». В других эпиграммах эта же информация содержится в многочисленных примечаниях, растолковывающих и поучающих, часто комментирующих то, что, на современный взгляд, в комментарии не нуждается. Ср. примечания А. Д. Кантемира к эпиграмме «На самолюбца»: к заглавию - «Сия эпиграмма содержит описание человека самолюбивого, который, кроме своих. Дела хулит. Писана, как и следующие, кроме двух последних, в Москве 1730 года». Примечание к заглавию эпиграммы П. А. Каратыгина «Сенковскому»: «В какой-то статье «Библиотеки для чтения» Сенковский доказывал, что обилие волос на голове - признак умственной развитости».

По объему примечания могут быть различными - от одного слова до нескольких страниц. Различаются они также по степени обязательности: можно предположить, что чем пространнее комментарий, тем менее он обязателен для понимания текста стихотворения, тем чаще он выполняет иные функции, характеризуя прежде всего личность самого автора. Так, в примечаниях К. Рылеева к первой части поэмы «Войнаровский», наряду с собственно примечаниями («Юрта - жилище диких сибирских обывателей. Они бывают летние и зимние, подвижные и постоянные; бывают бревенчатые, берестяные, иногда войлочные и кожаные», «Ясак - подать мехами, собираемая с сибирских народов»), есть и развернутые историко-биографические очерки о российском историографе Миллере и о полковнике Симеоне Палее, «отважном

предводителе заднепровских наездников», значимые для выражения гражданской позиции Рылеева, его оценки таких нравственных категорий, как герой, предатель, государственный деятель. Собственно говоря, историками литературы высказывалось мнение, что Пушкин не только почерпнул в поэме Рылеева свои знания о старом гетмане, использованные им позднее в «Полтаве», но самый жанр примечаний в «Полтаве» восходит к «Вой-наровскому».

А теперь сделаем краткий экскурс в историю авторского комментирования собственных стихотворных текстов.

Примечания распространились в русской литературе в XVIII в. и в духе рационалистической эстетики приобрели в основном поучающе-объяснительный характер. Ср. А.П. Сумароков «Эпистолы» -Примечания на употребленные в сих эпистолах стихотворцев имена; «На стрельцов» - примечание к заглавию, разъясняющее замысел, художественную задачу: «Сии стихи сделаны для показания, что весьма удобно описать автору день и час, не называя днем и часом того времени, которое потребно, и что пииту и ритору надлежит искусным быти, когда он, на-прим<ер>, время возвышенным словом изобразить намерен. А как описал будто некто искуснейшим вымыслом девятый час, время, в которое стрельцы подняли на отечество оружие, я описания сего не читал и о нем не слыхивал; и удивительно мне, как это не дошло до глаз моих, по крайней мере ради любопытства. Здесь и начало девятого часа и мая пятое наде-сять число изображены. Хорошо это, но не чудно.

Степень солнечного хода у пиитов час. Мая в 15 день солнце над Москвою восходит в исходе осьмого часа. В тот же день в прежнее время и царевич Димитрий скончался в Угличе; и так изобразить и день и час, не именуя ни числа дня, ни числа часа, я трудности не имел».

Примечания М.В. Ломоносова напоминают примечания к научному тексту, дающие библиографические сведения или информацию об историческом лице. Ср. «Письмо о пользе стекла» к строкам Вечерний Августин {1} душею веселился и Коль много Августин в сем мнении неправ; Он слово божие употреблял {2} на-

прасно: «1 О граде божии, кн. 16, гл. 9; 2 Там же». В «Поздравительном письме Гри-горью Григорьевичу Орлову» комментарий к строке Блажен родитель {1} твой таких нам дав сынов представляет собой биографическую справку, правда, оценочного характера: «Григорей Иванович Орлов служил генералом-майором и потом новогородским губернатором, с общею от всех похвалою. В бывшую при государе блаженныя памяти императоре Петре Великом Шведскую и Турецкую войну находился при всех баталиях и за отличную его храбрость и претерпенные раны почтен был от государя золотою цепью и портретом его величества. Род Орловых происходит от древних дворян германских из Польской Пруссии».

Примечания того же - разъяснительного - типа встречаются в баснях и стихотворениях А.Е. Измайлова («Стих И.И. Дмитриева», «Может быть, карточная игра бостон получила свое название от города сего же имени, который находится в Северной Америке...»), баснях И.И. Хемницера («На-слежник - ночлежник»; «Тпруши - зов коровы, следовательно, намек на рога»), шутливых стихотворениях Н.А. Львова («Ломоносов в XIX оде стих 111»).

Писатели пушкинской поры - Г. Державин, К. Рылеев, А. Бестужев-Марлинс-кий, В. Кюхельбекер, Ф. Глинка, Н. Гнедич и др. - любили снабжать свои произведения историческими, этнографическими, мифологическими примечаниями, также имевшими просветительное назначение. Характерная для классицизма поучающая, дидактическая функция примечаний уступает место разъясняющей, восполняющей функции, значимой для романтизма.

Однако в это время появляется и набирает силу другая тенденция - шуточные, игровые примечания. Таково, например, стихотворение П.А. Вяземского «Станция (глава из путешествия в стихах)», написанное вскоре после окончания Пушкиным первой главы «Онегина»). Примечания Вяземского к «Станции» совершенно в духе пушкинских, тесно связаны с литературной тематикой, и, что всего интереснее, автор, как прирожденный полемист, обыгрывает в примечаниях сам творческий процесс, жанр, «пародирует самый метод» (слова Ю.Н. Тынянова о примечаниях к «Онегину»). Вот не-

сколько выписок из примечаний к «Станции»: «В наш последовательный и отчетливый век примечания, дополнения, указания нужны не только в путешествии, но и в сказке, в послании. На слово никому и ничему верить не хотят. Поэт волею или неволею должен быть педантом или Кесарем: писать комментарии на

самого себя и на свои дела. Тем лучше: более случая поговорить, более бумаги в расходе и книги дороже. Нельзя и мне следовать за потоком. Только признаюсь, не люблю стихов занумерованных: цифры и поэзия - пестрота, которая неприятно рябит глаза. Пускай читатель даст себе труд отыскивать сам соотношения между стихами и примечаниями»; «Утешаюсь тем, что примечание мое назидательнее хорошего стиха»; «На замечание, что глава моя очень длинна и что я с лишком семь часов просидел на станции в ожидании лошадей... »

В шуточных элегиях Н.М. Языкова встречаются примечания к отсутствующей строке, оформленные следующим образом:

Она пришла,

Полуодета,

И начала Ласкать поэта...........{*}

* Строка точек заменяет 11 строк.

Воображаю,

Как он ласкал Мою Лилету:

* Строка точек заменяет 13 строк.

А в поэме «Мой Апокалипсис» метапо-этические «Примечания» являются частью стихотворного текста: Моей Камены беспорядки - Здесь говорится о стихах, Которых множество мой гений В минуты сладких заблуждений Писал на миленьких листах. В поэме использован тот же игровой прием, что и в элегиях: примечания к пропущенным четырем строкам -«Точки поставлены самим сочинителем». Позднее мы увидим, как этот же самый прием используют современные поэты XXI века - Лев Лосев, Всеволод Некрасов.

Никто за три века так много не работал с примечаниями, как Пушкин. При этом уже в ранних стихотворениях с примечаниями обнаруживаются зачатки того, что позднее разовьется в поэмах и в

«Евгении Онегине». Таковы «Подражания Корану» (1824), «Ода его снят. гр. Дм. Ив. Хвостову», «Андрей Шенье» (оба - 1825), «Песни западных славян». Все они выходят за рамки традиционных дополнений к тексту уже потому, что в них явственно обнаруживается Автор, который ведет диалог с собственным стихотворным текстом с позиций Другого. Он цитирует Коран, спорит ним, а следовательно, со своим стихотворным переложением, иронизирует над отдельными местами, оценивает поэтическое мастерство и риторическую выразительность первоисточника. Ср. «Нечестивые, пишет Магомет (глава Награды), думают, что Коран есть собрание новой лжи и старых басен». Мнение сих нечестивых, конечно, справедливо; но, несмотря на сие, многие нравственные истины изложены в Коране сильным и поэтическим образом. «В других местах Корана Алла клянется копытами кобылиц, плодами смоковницы, свободою Мекки, добродетелию и пороком, ангелами и человеком и проч. Странный сей риторический оборот встречается в Коране поминутно»; «.Ревность араба так и дышит в этих заповедях»; «Плохая физика, но зато какая смелая поэзия!» (к строкам Земля недвижна - неба своды, Творец, поддержаны тобой, Да не падут на сушь и воды И не подавят нас собой).

Особенно характерна «Ода его снят. гр. Дм.Ив. Хвостову», представляющая собой пародию на оды самого Хвостова, его сподвижников - Дмитриева, Петрова, направленная также против архаических форм в поэзии молодых - В. Кюхельбекера, К. Рылеева, высмеивающая, кстати сказать, не только риторическую выспренность выражений, смешение славянизмов и просторечия, архаический словарь, но и сам жанр авторских примечаний, их морализаторский, поучающий тон. К небольшому стихотворению дано восемь (!) примечаний, сопоставимых по объему со стихотворным текстом. Подлинный смысл «Оды» обнаруживается только в единстве стихотворения и примечаний, которые, таким образом, составляют со стихотворным текстом единое целое.

Примечания к пушкинским поэмам исследованы Ю.М. Лотманом, который обратил внимание на то, что они отсутствуют в поэмах с новеллистическими сю-

жетами: «Домик в Коломне», «Граф Нулин», «Анджело», «Гаврилиада», «Цыганы» (последняя была задумана как поэма с примечаниями, но опубликована без каких-либо комментариев). Таким образом, «чем полифоничнее («прозаичнее») самый текст стихотворной части поэмы, тем меньшую роль играют в ней прозаические добавления. А с другой, именно «южные» -наиболее романтически-одноголосые -поэмы Пушкин стремился включить в сложное архитектоническое целое, разработав для поэтического текста настоящую раму из предисловия и примечаний» . Приведем некоторые итоги наблюдений Ю.М. Лотмана.

Итак, примечания сопровождают поэмы «Кавказский пленник», «Полтава»,

«Медный всадник». При этом можно заметить эволюцию жанра. В «Кавказском пленнике» комментарий достаточно традиционный и характерный именно для произведений, разрабатывающих «восточную» тему: пояснения специфически кавказской лексики, подчеркивающей местный колорит. Однако уже в этой поэме есть примечания, выходящие за рамки непосредственного пояснения текста поэмы, которые представляют собой развернутые историко-бытовые или этнографические зарисовки (напр. 7 - «Счастливый климат Грузии не вознаграждает сию прекрасную страну за все бедствия, вечно ею претерпеваемые. Песни грузинские приятны и по большей части заунывны. Они славят минутные успехи кавказского оружия, смерть наших героев: Бакунина и Цицианова, измены,

убийства, иногда любовь и наслаждения»). Особенно же интересно пространное примечание 8 к описанию величественных горных пейзажей Кавказа. В нем Пушкин приводит развернутые фрагменты описаний Кавказа Державиным и Жуковским, «давая две версии разработки этой темы - в духе поэтики XVIII в. и романтическую» (Лотман). Таким образом, по замыслу автора, собственный текст вступает в диалог с этими описаниями. Подобное встречалось уже в юношеском послании «К Батюшкову» (1814 г.). Позднее, в 1834, в «Песнях западных славян» Пушкин помещает в примечании «Заметку об Иакинфе Маглановиче», принадлежащую Просперу Мериме, причем этот вставной текст снабжен - в свою очередь

В «Полтаве» стихотворный текст «дает поэтическую версию сюжета, примечания реконструируют историческую» . По мысли Лотмана, в примечаниях отражена вся жизнь - в стихотворном тексте -ее модель. Нельзя не согласиться с исследователем и в том, что «примечания противостоят тексту подчеркнутым «историческим» спокойствием тона. «Примечания» - зародыш пушкинской исторической прозы. И если от текста поэмы шел путь к «Капитанской дочке», то от примечаний - к «Истории пугачевского бунта» .

Что касается примечаний к «Медному всаднику», то по сравнению с другими поэмами они чрезвычайно лаконичны. Все примечания, кроме одного, представляют собой интертекстуальные параллели, причем «сама форма чисто научная» (Ю.Н. Лотман): «Альгаротти где-то сказал: «Petersbourg est la fenetre per laquelle la Russie en Europe»; «смотри стихи кн. Вяземского к графине З***», «Смотри описание памятника в Мицкевиче. Оно заимствовано из Рубана - как замечает сам Мицкевич».

Таким образом, с помощью примечаний Пушкин диалогизирует монологический поэтический текст, причем диалог принимает разные формы: диалог «своего» и «чужого» слова и - соответственно -своего и чужого видения одного предмета; диалог «поэзии» и «истории» («прозы» жизни) как разных способов интерпретации одних и тех же фактов. И, коль скоро перед нами диалог, следовательно, оба голоса в равной степени необходимы для формирования смысла целого, а следовательно, примечания выходят далеко за рамки простого пояснения, вспомогательного текста, без которого читатель вполне может обойтись, и становятся равноправным компонентом смысловой и формальной структуры произведения.

Дальнейшее развитие в творчестве Пушкина жанр авторских примечаний получает в «Евгении Онегине», где, по мнению Ю.Н. Тынянова, он становится средством полемики с критикой и пародией на самый метод . В блестящей статье об авторских примечаниях к «Евгению Онегину» Ю.Н. Чумаков отметил,

что они «не столько объясняют, сколько соотносятся с текстом, не сужают смысл, а расширяют его» . Вот некоторые функции примечаний к «Евгению Онегину», описанные Ю.Н. Чумаковым:

1) вариативность интерпретации одной темы, обратимость стиха и прозы. Примечания продолжают и развивают тематические линии романа, причем стихотворные и прозаические фрагменты обратимы: то, что изложено в стихах, вполне могло бы быть сказано прозой (ср. рефлексию по поводу слова ии1дат, панталоны, фрак, жилет в стихотворном тексте - и примечание 31: «В журналах осуждали слова: хлоп, молвь и топ как неудачное нововведение. Слова сии коренные русские.»);

2) интертекстуальные переклички. В примечания включены стихи - чужие и свои: картина белой ночи в Петербурге (первая глава) подхвачена в примечаниях отрывком из идиллии Н. Гнедича «Рыбаки», а знаменитая строфа о дорогах (седьмая глава) - ироническим фрагментом из «Станции» П. А. Вяземского;

3) пародийный и иронический эффект. Ироническая «невязка» двух планов создается именно с помощью примечаний. Ирония может быть и открытой, как, например, в примечании к стиху «Бренчат кавалергарда шпоры» (первая глава), оставшемуся в черновике: «Неточность. -На балах кавалергардские офицеры являются так же как прочие гости, - в виц мундире и башмаках. Замечание основательное, но в шпорах есть нечто поэтическое. Ссылаюсь на мнение А. И. В.». «Пародируя критиков-буквалистов, от которых он столько претерпел, Пушкин поправляет сам себя, затем опрокидывает поправку, сталкивая фактическую достоверность и поэтическую свободу. Ирония направляется сразу в несколько адресов; противоречие не устраняется, а подчеркивается» .

Скрытая ирония присутствует в примечании к строфе XLII главы первой: К

тому ж они так непорочны, Так величавы, так умны, Так благочестия полны, Так осмотрительны, так точны, Так неприступны для мужчин, Что вид их уж рождает сплин. Примечание звучит так: «Вся сия ироническая строфа не что иное, как тонкая похвала прекрасным нашим

соотечественницам. Так Буало, под видом укоризны, хвалит Лудовика XIV».

Как заметил Ю.Н. Чумаков, «Пушкин умножает иронию, выдав порицание под видом похвалы за похвалу под видом порицания, усложняет ее, упомянув Буало и Людовика. За текстом стоит наведение на «Сентиментальное путешествие» Л. Стерна: «... и наши дамы все так целомудренны, так безупречны, так добры, так набожны - шуту там решительно нечего вышучивать» ;

4) формирование сложного и многоступенчатого образа автора, который выступает «то подлинным творцом-демиур-гом, то наивным и простоватым рассказчиком. Творец знает, что у него «в... романе время расчислено по календарю» (примечание 17). Простак признается по поводу строки из Данте: "Скромный автор наш перевел только первую половину славного стиха" (примечание 20)» ;

5) динамизация повествования. Стиховой текст и примечания, взаимоосве-щаясь и переливаясь друг в друга, придают «Евгению Онегину» ощущение достоверности, документальности, сиюминутности. Примечания подчеркивают, что роман построен в зоне контакта с незавершенной современностью, что он осуществляется как «отождествленный мир романа и жизни»;

6) структурно-композиционная функция. «Примечания служат “паузой” между двумя финалами романа, активизируя возвратные ассоциативные силы композиционного сцепления. Дистанция между восьмой главой и “Отрывками из путешествия Онегина” помогает дальнодействию сцепляющих сил, которые, преодолевая “сопротивление” примечаний и слова “конец” после восьмой главы, сопрягают оба финала в нерасторжимое семантическое единство» .

Таким образом, Пушкин реформировал отношение к примечанию, изменил его структурно-композиционную функцию, увидел возможность выстроить с помощью примечания сложные диалогические отношения со стихотворным текстом, предполагающие широкую гамму смыслов: поучение, разъяснение, иронию, полемику, издевку и проч. В сущности, именно Пушкин изменил представление о линейности текста и создал тот самый многовариантный текст, предполагаю-

щий умножение смыслов и возможность разного прочтения и разной глубины его осмысления в зависимости от типа читателя, который впоследствии стал объектом философской рефлексии в философии и литературе постмодерна.

Конечно же, Пушкин своими примечаниями к «Евгению Онегину» произвел переворот в самой поэтической традиции: нарушив канон, он создал новый. Если отвлечься от частностей, от авторской индивидуальности, то можно выделить две линии в развитии жанра авторских примечаний, восходящие к Пушкину. Одна, собственно игровая, реализована в шуточных стихах, эпиграммах и пародиях - пожалуй, наиболее ярким ее воплощением является личность Козьмы Пруткова. Вторая, предполагающая усложнение семантики и открытость интерпретации, ведет к ахматовской «Поэме без героя». Подробнее об этом мы расскажем в следующей статье.

ЛИТЕРАТУРА

Мильчин А.Э., Чельцова, Л.К. Справочник издателя и редактора. М., 2003. С. 486-489.

Genette G. Palimpsestes: La Litterature au second

degre? Paris, 1982.

Гумилев Н. Читатель // Гумилев Н. Сочинения в

трех томах. М.: Художественная литература. Т. 3. С. 23.

Тименчик Р.Д. Монологи о комментарии // Текст

и комментарий. Круглый стол к 75-летию Вяч. Вс. Иванова. М.: Наука, 2006. С. 128.

Кюхельбекер В.К. Соч.: в 2 т. («Библиотека по-

эта». Большая серия). Л., 1939. Т. 1. С. 200.

Волошин М. Стихотворения. М.: Книга, 1989. С. 401.

Мильчин А.Э., Чельцова Л.К. Справочник изда-

теля и редактора. М., 1998. С. 471.

Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литера-

туре. М., 2002. С. 572.

Лотман Ю.М. К структуре диалогического тек-

ста в поэмах Пушкина // Лотман Ю.М. Пушкин. Биография писателя. Статьи и заметки. «Евгений Онегин». Комментарий. СПб.: Искусст-во-СПБ, 2003.

Тынянов Ю.Н. Пушкин // Пушкин и его современники. М., 1969. С. 141.

Чумаков Ю.Н. Стихотворная поэтика Пушкина: сб. / науч. ред. М.Н. Виролайнен. СПб.: Государственный Пушкинский театральный центр в Санкт-Петербурге, 1999. 432 с. URL: http://www. alleng.ru/d/l it/lit19.htm

В доме энтих атташе По сту штук на этаже, Мне от их одеколону Аж не дышится уже!..

Я часто вспоминаю одну свою статью, в последней главе которой читатели стали свидетелями моего откровенного батхерта на тему, цитата: Что это за «Оцените этот бред))) 00)))» или «Да, плохо у меня получается, как вам?» в конце твоего произведения, Автор?! И тут по стечению обстоятельств я дошла в своих заключениях вот до чего. Авторы в своих главах (давайте брать именно то, что люди пишут как примечания) пишут что-то читателям от своего лица. И мысль моя такова, что не всегда это что-то достойно\должно\необходимо\etc. вообще попадаться на глаза человеку, который ваше творчество в руки фигурально взял и решил его прочесть… В то же время, как и какая-то информация, возможно нужная, которую может предоставить автор, и которая по идее есть обычно в напечатанных книгах, мало где в работах на ФБ встречается. Сначала давайте разберемся, что это вообще за зверь такой, авторский комментарий. Это та информация, которую обычно автор хочет донести до читателя (иначе зачем он это пишет), но донести до читателя с определенной целью (иначе, опять же, зачем он это пишет). Кто бы что не отрицал, целей у таких приписок (ну или причин - не суть) по пальцам пересчитать (и далее все они будут предоставлены). И именно от этих целей зависит содержание авторского послания, но порой, люди не понимают, что, на самом деле, читатель запросто проживет без этих приписок . Более того, часть из них может (а зачастую так и бывает) негативно повлиять на восприятие человека.

Подробнее.

Цель первая, просветительная

Цель, само собой, благородная. Этот случай относится к числу приписок НУЖНЫХ, но часто не имеющихся. Яркий пример тут такой: много процентов здешней аудитории - это анимешники, которые в своих текстах часто используют мунспик и непонятные названия непонятных предметов на том же мунспике, от которых у человека, не прочитавшего предварительно энциклопедию, начнут в зюзю загибаться глаза. Однако же если автор-сан изволил побеспокоиться о человеке, не совсем осведомленном, (ведь нет ничего зазорного в том, чтобы расширять круг своих читателей от узко прошаренных до поверхностно ознакомленных), то в начале или конце глав будут соответствующие сноски, которые и особо не прибавят автору работы, и окажутся очень полезными целевой аудитории. Живой пример такой приписки, пожалуйста:

Мунспик - сленговое название японского или любого другого, «понятного» юзеру языка.

Тут нет особого труда или общения с читателями, однако, эта вещь - вообще давать определение непонятным словам, появляется тогда, когда появляется сознание. Чтобы это случилось важно понять одну истину: если я знаю значение сложного слова, допустим, «экивоки», это никак не связано со знаниями тех, кто будет читать мои работы, и коли я хочу, чтобы люди поняли, что я пишу (иначе, пардон, смысл моих изысканий?) я сделаю сноску и все разъясню. Более того, если вы оперируете терминами, то есть вообще словами для специалистов в конкретной области, вы обязаны дать сноску. Но есть и крайний случай. Коли вы решили делать такие словари, следите за тем, чтобы вас не занесло в дет-сад, и там не оказалось слов типа «мама», «красный», «осьминог с альфацентавры» и подробной инструкции, что конкретно человек делает, когда он, допустим, поет (имеется в виду подробное описание: открывает рот и издает протяжные звуки, и бла-бла-бла). Ибо это просто неуважение к людям. Читатель увидит такое разъяснение, сочтет себя оскорбленным и до конца жизни будет уверен, что вы, автор, его вообще не уважаете и «какого вы тогда о нем мнения». Так что вывод такой: не ленитесь объяснять где-то около текста какие-то слова, значение которых не общеизвестно. Более того, если ваш извращенный филологический ход, (который вы в конвульсивном хохоте продумывали три недели к ряду), несет важную смысловую нагрузку, но содержит в себе только суровую терминологию или словосочетания, связанные с чем-то не явно, вы должны приоткрыть читателю завесу вне контекста фика. Фэндомов - много, фиков - много, слов там вообще не представляю сколько, а для всего остального есть мастер кард фантазия автора безгранична, поэтому тема у фанфа может зайти в такие дебри, из которых без пикиведии не выйти. Поэтому следим, господамы, читателя тоже информируем. Это важно. Без конца гуглить никто не будет и работу быстро забросит. (А если не забросит, то ваш труд пропадет напрасно. Так что из уважения хотя бы к себе любимым и своему ЧСВ).

Цель вторая с половиной, извинительная

«Ребята, простите, болела\уезжала\упилась в хламинушку, но вот глава, не бейте меня». Так как дальше я собираюсь окунуться с головой в жуткую чащу, именуемую правами человека и «я автор, я так вижу», этот случай я решила вынести вперед и отдельно. Конечно, нет никакого криминала в том, чтобы попросить у читателей прощения за долгое отсутствие, это вроде даже вежливо. Авторы - личности творческие, эмоциональные, на нас, в конце концов столько всего давит… Так что если это есть, это, конечно, никакого оттенка не несет. Да, автор перед самим собой будет чувствовать себя спокойнее, ну, психология так работает . Да, читатель будет знать, что автору хоть мало-мальски стыдно и всю тяжесть своего поступка бедняга ощущает, однако. Тут надо знать меру и не уходить особо в сопли и слезы. Подробности вашей личной жизни, запомните и осознайте, ни-ко-го не вол-ну-ют . Ясно? Написать причину - можно, написать причину с подробностями, по размеру превосходящую главу, - нельзя. Не надо. Просто поверьте. Да, человечество как вид падко на слухи, сплетни и прочее словоблудие, но когда человек читает фик, а особенно получает долгожданную новую главу, его волнует только судьба персонажей, а никак не ваша. Отдельно еще хочется сказать, что эти все «каюсь», уместны только для тех, кто читает ваш фик, так сказать, онлайн. То есть в реальном времени по мере выхода новых глав. После того, как вы это все допишите, не поленитесь, и удалите все приписки подобного содержания. Во-первых, оно смотреться будет, прямо скажем, неочень. Во-вторых, опять же, никого из ваших читателей особо не будет парить история создания этой работы. Им нужен фик и энца и судьбы персов, все комментарии с извинениями будут сбивать с атмосферы, (хотя конечно, от них никто не умрет). Вывод: давайте уважать друг друга. Коли извинились - хорошо, коли удалили извинение в скором времени после завершения фика - еще лучше. Работа должна быть чистенькой, а лишняя информация ее грузит и загрязняет .

Цель вторая, совещательная

Цель третья, попрошайническая

Возьмем комментарий из цитаты, приведенной в самом начале. Сразу примем за данность, что людей, пишущих подобные вещи вразумить не в моих (если вообще в чьих-то) силах. Даже не хочу об этом распространяться. Конечно, само-собой разумеется, таких комментариев быть не должно. Категорически . Почему? Потому что это откровенное выпрашивание отзывов, причем отзывов положительных, ибо любое давление на чувство жалости и людское сострадание подразумевает получение желаемого пряника просящим. Более того, читателю адекватному данную цепь рассуждений провести легко, и интуитивно это происходит каждый раз при встрече с подобными вещами. Тогда, просто моментально же, впечатление о фике и авторе у бедняги ухудшается в разы по понятным причинам, и ему на душе становится противно. При этом даже если вы честно считаете бредом то, что написали, к вам возникает один единственный вопрос: а, пардон, нахуя тогда выкладывали ? Люди, искренне полагающие, что пишут не очень хорошо, дальше черновиков свою работу редко выпускают. А когда выпускают скромненько пишут не судите строго, (хотя об этом дальше поговорим подробнее). Но у этого всего ужаса есть более мягкая форма. Это не так критично, хотя тоже этого читатель видеть не должен, но если вдуматься, смысл такой же, как в предыдущем абзаце. «Получилось не так как хотелось» - пишут нам в работах авторы. С первого взгляда: да, человек, так сказать, признается в своей огрешности, но. Написав такую вещь, автор непременно ждет, что ему напишут: «ой, да что ты брат, все норм <…>» плюс прочие попытки утешить беднягу. Написав такое, вы какбэ доносите до читателя совершенно ненужную ему информацию о том, что вы эту работу видели изначально как-то иначе. Во-первых, блять, да вы же ее уже написали и выложили, чего теперь размазывать эти сопли и грустить о прошлом?! Не получилось, возьми и перепиши ! Уже не так хорошо работает пословица «написанного пером, не вырубишь топором». Нет же! Граждане, нет! Мы «в этих ваших интернетах» единственную фатальную ошибку можем допустить, когда вконтактике не тому парню отправляем свои некультурные фоточки да не туда пересылаем пошлую картиночку в ЛС. Здесь-то что?.. Во-вторых, конечно, читателю никогда не надо знать того, что осталось в голове у автора (по воле последнего), так как это может перекроить впечатление о работе. То есть, грубо говоря, таким «получилось не так как хотелось», вы делаете вот что. - Планировалось, конечно, иначе, но мне лень что-то править, я и так человек гениальный, вы же схаваете это, да? - говорит автор читателю и кидает. Читатель первичной стадии арт-дизайна не видел, поэтому, конечно, хавает, вот только вы берете и говорите ему во всеуслышание, что вместо этого ломтика сельдерея вы ему хотели дать вот такой шикарный цезарь с курочкой и сухариками, но что-то не задалось, поэтому как-то так. Да и в конце концов, не так как планировалось еще не значит плохо. А читателю, еще раз, эти издержки производства совершенно ни к чему. И не надо приплетать сюда честность или что-то еще такое эфемерное. Да, если вы действительно переживаете из-за того, что сделали не так как хотели, блин, возьмите и поработайте над этим дольше , исправьте и выложите нормально, а не с этими «сю-сю бла-бла… в общем вот… я несчастный, пожалуйста напишите мне, что это не так ». Это прям-таки бесит в разы сильнее предыдущего случая. После этого всего напрашивается вывод один. Даже не так паршиво, что вы косвенно требуете отзывов. Хуже то, что читатель после таких раскаяний знает то, что ему совсем знать не обязательно. Это как раз тот случай, когда счастье в неведенье , и всем от этого только лучше.

Цель третья с половиной, честная

Бывает, Автор даже в шапке прямым текстом пишет что-то на подобии «мне важны ваши отзывы» или «прошу оставляйте комментарии». Сразу оговорюсь, почему этот пункт не попал в юрисдикцию предыдущего: это все-таки разные вещи. Одно дело, когда «оцените этот бред)00)0», другое - когда адекватная и честная просьба писать отзывы. Прямая, без какой-либо окраски и грамотно написанная - вот это, кстати, важно. Всем интересно, как и что у них получается, и ничего плохого в том, чтобы интересоваться чужим мнением по этому поводу нет. Однако. Очень легко упорхнуть из этого пункта в позорный предыдущий, потому что от того как вы оформите всю свою просьбу, а главное где и сколько раз, будет и зависеть восприятие читателей. Во-первых, если вы все же решились на подобный кич, достаточно одного раза . Мне в этом плане например импонируют люди, которые единожды в шапке вежливо и без лишнего давления проинформировали о том, что ждут критики в свой адрес. Ведь если в каждой главе встречается копипаста с просьбой, она превращается в навязчивое требование, а читателя, как существо очень, просто крайне нежное таким кормить нельзя. Теперь, во-вторых, видели там словосочетание «лишнее давление». Так вот это даже важнее количества ваших просьб. Если комментарий «пишите пожалуйста отзывы» нормален и никакой окраски не несет, то вот торги типа: «нет фидбэка - нет главы» - это уже просто низко , господа. Вы берете и читателя макаете лицом в свой говнистый характер, при этом свято верите, что от этого устава отзывов будет больше(?). Не смешите мои подковы. Вы не Франция какая, Чтобы смуту подымать. Вы этой просьбой читателя прогневите, и думать он о вас и вашей работе будет, прямо скажем, неочень, и половина адекватных, тех, кто отзыв рано или поздно написать бы мог, просто уйдет прочь от вашей работы. Более того, вы заставите страдать и обливаться крокодиловыми слезами человека, который за продолжение вашей работы душу продаст. Только вот, позвольте, открыть секрет, этот человек напишет отзыв и так. И без ваших условий. Потому что ему ваша работа действительно нравится. А когда он увидит подобные запросы, у него сердце кровью обольется, он вам и в личку напишет, и отзыв накатает, только вот проблемка-то - он делал так всегда, и ему непонятно, с чего бы вы взъерепенились на мир, а в личке отвечаете ему «сорян, отзывов нет, вот я и ослаб». То есть вы действительно самого преданного своего читателя берете и просто меняете на толпу «хоть каких-то». Неужели вам так важно количество, а не качество?.. Так что, коли есть желание намекнуть народу, что вы жаждите его мнения, кратенько напишите, что ждете отзывов. Без лишних угроз, эмоций и прилагательных. Кстати, возвращаясь к авторам-новичкам, которые просят тапки в них не кидать. Первая часть фразы «Это моя первая работа, не бейте меня» - имеет право на жизнь, да, но лишь в самом своем информативном виде, то бишь коротком и неназойливом. Достаточно написать «это моя первая работа», чтобы человек вас понял. Вторая же часть, где «не бейте меня», что обычно предстает в форме «не судите строго», либо не должна появляется вообще, (см. пункт о попрошайнеческих целях), либо должна преобразоваться в вид «жду конструктивную критику», ибо это и вам окажет бОльшую услугу, и, плюс, человек, уже собравшийся вашу работу разносить по косточкам (в хорошем смысле), сделает это вне зависимости от «не судите строго».

Цель четвертая, эмоциональная

Цель со звездочкой, предупредительная

Что касается всяких алертов, варнингов и дисклеймеров тут хозяин - барин (ну, то есть конечно, автор все равно всегда сам решает, что делать, но здесь им. ввиду в контексте этой наставительной статьи). Если вы считаете нужным написать, что, допустим, права на персонажей не ваши; если, допустим, решаете проинформировать читателя о том, что если ему, там скажем, меньше пятнадцати, вашу работу ему вряд ли имеет смысл читать, то ваше право. Это даже уважительно, на мой взгляд, по отношению к аудитории. Более того, такое обычно пишется крайне осознано, поэтому эту тему развивать смысла особого нет. Здесь еще надо бы упомянуть о предупреждениях в началах\концах статей, основная мысль которых: «никого обижать не хочу, это просто моя точка зрения по данному вопросу, ваше мнение может не совпадать с моим <…>». Честно, я в них иного смысла как остаться вежливым и написать это для галочки не вижу, ибо и так ясно. Однако, так как ныне времена тяжелые, а нравы крутые, галочку эту вставлять приходится, как дань уважения друг к другу. Поэтому, кстати, в данной статье я тоже оскорбить никого не хотела, ваше право поступать как хочется, а это все - просто сводка советов и замечаний человека, который не одну сотню фиков прочел. В итоге сказать хочу следующее: во-первых, авторские комментарии в ста процентах случаев как-то влияют на человеческое восприятие, во-вторых, краткость сестра не только таланта, но и успеха. Ибо мыльные оперы и слезливые истории, никак не связанные с фиком, читателю не нужны. Даже, что там, сейчас скорость поглощения информации и скорость отсеивания ненужной возросла в разы, а вместе с ней кубарем покатилось желание ее потреблять (поэтому, кстати, фики с главами в пару страничек в доле своей успешней, чем «длинные и занудные»; не зря я там пару раз перечеркивала дополнения про энцу). Читателю нужна только та информация, без которой он не осознает всей полноты картины. И очень важно понимать, какая информация действительно нужная , а какая только таковой кажется . Поэтому последний совет: перечитывайте свое творение и выкладывайте главы минимум через три дня после их написания (самим же потом не так стыдно будет), во-вторых, прежде чем снова накатать на пару строчек историю из вашей жизни или потребовать очередного фидбэка, подумайте, а нужно ли это, раз, и будет ли от этого какой-то прок, два. Прока, конечно, не будет, ибо читатель вам ничем не обязан , и, кстати, отзывы - это услуга исключительно добровольная. И, наконец, созидайте для удовольствия и позитива, в конце концов все благодарности и повествования можно написать по окончанию работы, аки завершающее слово создателя.