Краткое содержание жутко громко т запредельно близко. Рецензия к фильму "Жутко громко и запредельно близко" от PROFE7OR

Я видел многое
И много повидал
Но это, запредельно жутко
Когда, столь близкая родня
Уходит под обломкам, стен и кирпича. (Автор)

Фильмы на подобную полемику в основном всегда актуальны, занимают высшие рейтинги и получают массу призов на всевозможных фестивалях. Показывая нам суровость жизни, трагедию человеческого бытия и драматичность всех событий, тем или иным ключом, открытым в вечность.

Фильм поставлен по адаптированному сценарию Эриком Ротом, по нашумевшей книге писателя Джонатана Сафрана Фоера, экранизацией одноимённого произведения занялся режиссёр Стивен Долдри.
Сюжет, как и книга, построен на ключевых моментах. Которые понимаешь и принимаешь всем сердцем, становясь тяжёлым восприятием и порицанием рождаемого негодования в происходящих событиях. Террористические акты в США. Взрывы и гибель народа в «Башнях-близнецах» Всемирного торгового центра, душевные муки и травмы психического характера. Жизнь, как она есть, со всеми травмами и болезнями. Ценность и радость каждого дня, отношение ближнего.
Всё это жирной чертой проходит через всю канву книжного повествования, так и не получившегося в данном фильме. Об этом чуть ниже, а пока пару слов уместной статистики.

Данная киноработа была разгромлена почти всеми организациями критиков. Кроме того, самой американской кинопрессой, не оставляя «камня на камне» в качестве и подходе этого кино-продукта. По главным критериям было выдвинуто аргументацию по манипулированию человеческими ценностями, которые большой горечью сыграли на адаптацию, по выходу которой и получился столь слабый сценарий. И неудавшаяся режиссёрская работа, без всякой динамики показывая никчемную вялость режиссёра. Это притом, что ранние его работы были не только на высоте, но и приобрели статус нетленной современной классики.
Достаточно вспомнить столь любимые у автора данной критической статьи (рецензии), такие киношедевры, как «Чтец», «Часы» и ранний, довольно сильный «Билли Эллиот». Очень заслуженно ценятся всеми адептами и мастерами данного направления.
Тем не менее, то ли за гуманность и политкорректность, то ли за прежние заслуги, то ли за слезливый подход и манипуляцию семейными и жизненными трагедиями, фильм выдвигается на «Лучший фильм года» киноакадемией Америки. Что за собой зовёт полное недоумение критиков и журналистов. В оправдание, могу лишь выдвинуть гипотезу о делах режиссёра. Что это был спецзаказ, мол «партия» сказала: Надо! Режиссёр ответил: есть.
Сам же режиссёр говорил противоположное, что, мол, он работает над экранизацией романа уже долгое время. Вот, что из этого вышло.
Роли отца и матери Оскара с самого начала были предписаны для Тома Хэнкса и Сандры Баллок, этих «оскороносных мумий» живого кино. Том Хэнкс – беспроигрышный вариант всех идей и вложений. Сандра Баллок, всеобщая любимица простых американцев. На главную роль был утвержден начинающий, никому неизвестный, двенадцатилетний мальчик - Томас Хорн. К актёрскому составу фильма, на второстепенные роли присоединились Джон Гудмен, Джеффри Райт. Видать и в Голливуде так безработица сказалась, что у более талантливых актёров на хлебчик не хватает, или всё та же погоня за «золотым мальчиком по имени Оскар».
Темнокожим везде у нас дорога. Чтобы показать дружную, расовую семью и народную принадлежность Виола Дэвис отдала честь за всю Южную Америку. Блеск в её зубах режет глаза с экрана и говорит о многом. Например, о хорошей жизни.

Съёмки фильма начались весной в Нью-Йорке и закончились летом того же года. Грубо говоря, три месяца, чтобы успеть к десятилетию, чёрной даты 11 сентября. Действительно, чего там снимать, побегать по городу, на цепочечных качелях прокатиться и двести миллионов раз, сказать, как мы все друг друга любим. То знаменитый Теренс Малик (учитель для режиссёров) пусть свои фильмы снимает подолгу, некоторые от пяти до пятнадцати лет. А нам и так сойдёт.
И на такой слезливой ноте, трагедии мирового масштаба, Голливуд хочет показать панихиду, преподать урок и выехать в рай. Нехорошо как-то всё, некрасиво. Скандировать на людском горе, в тоже время выставляться напоказ. От этого создаётся негативное впечатление, и выводы напрашиваются сами собой. Толи не всё золото наград загребли и денежек собрали, толи «Список Шиндлера» покоя недаёт.
Теперь по ходу фильма.
Рассказчик в «Жутко громко …», 10-летний Оскар, в высшей степени изобретательный, непоседливый и неврастеничный ребенок. Но мальчик не хочет себя чувствовать адекватно и лучше, и понятное дело, заводить новых друзей. Он говорит о странных детях, которые умнее (нормальных) обычных. Том Хэнкс в образе папы учит и играет с ним. То и дело, вспоминая Скорсезовское историческое начало - вот она улица, а вот она - район. Но, увы, после миленького, семейно-детского фильма, с потерей и похоронами отца, всё сводиться к бесконечным разговорам о смерти.

И началось! Видите ли, когда он умрёт (Оскар, сынок) – положите его в мавзолее. И конечно, очень трогательно и символично хоронить пустой гроб. И потому мальчик Оскар, от переживаний занимается мазохизмом, истязанием своего тела, вредно пощипывает себя кругом и всюду. Добавляя к этому монолог уехавшему дедушке в свинячий голос. Ребята, в жизни так же не бывает. Или от одинокого «бормотания» лечиться надо. Мечты и фантазии тоже довольно странные.
Ну а весь фильм плаксиво говорить – я тебя люблю. Это уже запредельно низко в стремлении давить на чувства, которых в фильме всётаки нет. А есть грязное подобие мексикано-бразильского сериального мыла. Сцена с обниманием, это вообще «запредельно». Тем более с комедийно-мелодрамной Сандрой Баллок в сурогатно-серьёзном фильме, сразу пробивает на смех.

Далее, собравшись как то дома, тут же говорят о воспоминаниях отца и мужа, которого не нашли в пыли обломков небоскрёбов, всё таки 11 сентября. Тут же сынок маме говорит – «лучше, что бы ты умерла мама, а не он». Говоря такое, что само по себе уже «приятно», сразу же переход словесный, великой тактики адаптации, давя на лживую слезу – «мама я не достаточно говорю тебе, что я тебя люблю». Ну, какое же женское сердце не «поплывёт» от этого. Ах, какой фальшивый накал страстей. Для слёз, подставляйте ведра господа. И последнее по таким трогательным местам с «супчиком»! «Мама, я не против, если, ты в кого-то влюбишься». («Спасибо сынок!» – Это я от себя, простите, не удержался, видно платков и слёз не хватило). Да, влюбиться и жениться, ну что больше осталось в жизни. Надеюсь, читатель понимает весь сарказм вышеизложенного.
В котором, все несуразицы этого, во всех смыслах тяжёлого фильма, с его героями. Действия этих персонажей подкреплены ещё большим количеством аляповатых диалогов, которые сильно портят и без того не лучшее впечатление о самом фильме. Где превознесли до небес игру «новоиспечённого» мальчика Оскара, который смахивает на внебрачного сына Дениэля Крейга. Персонажа злобного с нахальными повадками, угрюмым лицом и вездесущим фальшивым геройством.
Ибо такие «герои» нужны Америке, а очень знаменитый шведский актёр, великолепно сыграв и в этом, во многом ущербном фильме, второстепенную роль Макс фон Сюдов, не особо и нужен. Так как он швед. И за его 84 года он, как и его покойный друг – Марчелло Мастроянни не заработали ни одного «Оскара». Снявшись у лучших режиссёров мира, начиная опять-таки с друга Ингмара Бергмана, заканчивая Вуди Аленном и Мартином Скорсезе, про Стивена Долдри можно и не упоминать. Отдав (уже) 64 года большому кино и ни разу не отмеченной американской академией, то становится «жутко» за саму академию.

Что ещё можно сказать за этот, неудавшийся фильм и его тягомотный шлейф послевкусия от просмотренного.
Кроме Макс фон Сюдов, сравнительно хорошо сыграли эпизодические и второстепенные роли, актёры без диалогов, перечисленные в начале. Сам Том Хэнкс, явно не гордится столь малым проявлением. Сандра Балок хороший персонаж из другой оперы, потому её драматическая игра была больше похожа на ожившую статую.
Операторская работа хоть и была на высоте, но теряется в действиях и в речевых заключениях, поставленных по сценарию, её уже не так ценишь. А такое как монтаж, художника и прочее, уже совсем не замечаешь.

Единственное хорошее белое пятно это – музыка, достойная всяческих похвал. Композитор Александр Депла потрудился на славу. И я думаю после «оскаровских» премиальных, будет ещё больше нарасхват. Было, правда, в этой бочке дёгтя пара-тройка хороших эпизодов. Например, с качелями и запиской. Когда Оскар, сынок пишет всем письмо с фамилией Блейк. И некоторые реакции тех, которые получают письма. И всё это, к сожалению, в конце фильма, где до конца просмотра в кинозалах останется три человека. Двое не успели одеться, а один задремал.

И вердикт тяжёлого случая – нудное, затянутое, депрессивное кино.

Примечания.
Бывает намного лучше, когда без слов и всё понятно!
Книга (роман) не чего общего по чувствам и восприятию не имеет с этой неудавшейся экранизацией. Как впрочем, и ещё с одной – «Атлант расправил плечи», ещё более сложной по донесению сути. Человек изначально не наделен столькими эмоциями, которые из него выжимает эта книжная история.

Автор рецензии не любитель сравнивать литературу и кинематографию. Но в данном случае, если сама книга погружает тебя в грусть, печаль и уныние, то кино под выверенную адаптацию, сильным сделать не всегда получается. И говоря простые истины на языке чувств, от которых становится тяжело и некая безысходность тебя засасывает в пустоту, по прочтению и выходу из которой ты испытываешь катарсис, свет и радость, то просмотрев фильм, такого не находишь, несмотря на точность событий.

P.S. Очень необычное произведение, книгу читать стоит, кино смотреть - нет.

Я не мечтаю о том, чтобы мой сын обожал меня до умопомрачения. Наоборот хочу, чтобы из двух своих родителей он больше любил маму. Плюс я никогда не буду ждать от него идолопоклонничества и тотального подчинения. Я хочу, чтобы ему со мной было просто интересно. Чтобы он хотел слушать, что я говорю, а не подневольно слышать доносящиеся до него слова. Чтобы хотел совершать открытия и говорить о них со мной, а я бы делился своими ощущениями, которые в свое время пережил, когда был на его месте. Если захотеть найти олицетворение такому виду взаимоотношений, то фильм режиссера Стивена Долдри «Жутко громко и запредельно близко» подойдет весьма кстати.

О фильме

Помните, 70% самых лучших фильмов снимаются на основе литературных произведений. Еще 19% на основе реальных событий, 5 % одновременно по литературному произведению и реальным событий, 5% — ремейки, и лишь 1% создается абсолютно с нуля. Представляемый фильм снят по роману Джонатана Сафрана Фоера с одноименным названием. Причем еще до того как мы с Наташей его посмотрели, я нашел отзывы на Кинопоиске, по которым в очередной раз книголюбы заявляют, что книга в 100 000 раз лучше фильма. Всегда, когда вижу такие рецензии, хочется невольно спросить: «Неужели кто-то думает, что 2 разных человека могут одинаково взглянуть на одну и ту же историю? А уж тем более отобразить ее.» Когда режиссер снимает картину по какой-то книге, это факт ее признания, восхищения, которое оно вызвало, источник вдохновения для работы. И отображает ее он именно так, как воспринял. Миллион человек могут прочесть эту книгу и на выходе будет миллион разных мнений, часть из которых будет схожа в общем, но детали все равно будут отличаться. Поэтому если у вас появилась возможность посмотреть этот фильм, не стоит лишать себя этой возможности, основываясь на отрицательном отзыве книголюба. Хотя не могу не отметить, что я теперь сам хочу прочесть эту книгу.

В целом и фильм, и книгу стоит детальней изучить всем, кто является поклонником трогательных драм. А уж родителям и тем более отцам — ‘must see’. Произведение поможет посмотреть на взаимоотношения в семье со стороны ребенка. И тем интереснее наблюдать за его реакцией и поведением, чем сильнее накаляется обстановка, чем более драматичным становится развитие событий. Вообще сюжет несложный, многие ситуации читаются прямо во время просмотра фильма, но от этого менее приятной, доброй и берущей за душу картина не становится. А поклонникам творчества Тома Хэнкса и Сандры Баллок нельзя оставить эту киноленту в статусе непросмотренных. Кстати, игра Сандры Буллок весьма удивила именно меня, потому что в моем представлении это актриса немного другого плана. Но в «Жутко громко…» она раскрылась для меня по-новому. Похожие ощущения были после просмотра картины «Число 23» и несвойственной для Джима Керри роли.

Немного о сюжете

Когда я делюсь интересным фильмом, стараюсь не акцентировать много внимания на самом сюжете. Спойлеры давать неправильно. Хотите спойлер — вам дорога на Кинопоиск или Википедию. Но заинтриговать все-таки как-то хочется.

История юного Оскара описывает зрителю весьма любопытного мальчика с пытливым умом. Его любимым увлечением была игра с отцом в логические загадки и локальные приключения в пределах Нью-Йорка. Тонкая психологическая уловка со стороны отца заставляла его сына шаг за шагом преодолевать свои страхи и препятствия, готовя к реальной жизни за пределами отчего дома. И заключалась эта подготовка в познании мира. Родителям должно быть мало того, что они считают своего ребенка уникальным, особенным. Важно дать это понять самим детям, потому что каждый из них эксклюзивен и пришел на эту землю для чего-то великого. Пусть даже это будет чем-то великим в пределах одного двора, одного дома.

Весь фильм — это большое приключение Оскара, который пытается разгадать последнюю загадку отца. Но на самом деле это путешествие по Нью-Йорку — попытка мальчика затушить ужасную боль в душе, связанную со смертью отца. Еще больнее наблюдать за мамой, которая стала все сильнее и сильнее отдаляться от сына, зациклившегося на общем горе.

Картина действительно смотрится с большим интересом, держит в некотором напряжении. Кого-то запросто пробьет на слезу, но лично для нас с Наташей не хватило совсем немного. Прям только понимаешь, что еще мгновение, и прошибет скупая мужская, как тут же идет смена действия, и немного отпускает. Но в целом посмотреть очень советую.

Роман «Extremely Loud & Incredibly Close» Джонатана Фоера, молодого, но уже жутко известного и запредельно талантливого американского писателя - вещь не совсем новая в нашем книжном прокате, но очень символичная, особенно для сегодняшнего дня. За вычетом некоторых логических и фактических погрешностей, эта книга стала изящной попыткой поговорить на серьезные темы в сентиментально-трагическом ключе - и при этом, попыткой, облеченной в увлекательную, но откровенно коммерческую форму беллетристики.

Живет в Нью-Йорке, на Манхэттене, мальчик по имени Оскар Шелл. Он учит французский язык, разбирается в классической музыке, не ладит со сверстниками, не смотрит телевизор (и поэтому не знает, кто такая Гермиона Грейнджер, зато уже прочел «Краткую историю времени» Стивена Хокинга), играет на тамбурине, пользуется раритетным пленочным фотоаппаратом. Его отец - глава ювелирной компании, человек умный и изобретательный, рассказывает сыну на ночь сказки и городские легенды, прячет для него клады в Центральном Парке и, разумеется, является лучшим папой на свете.

А потом, на одиннадцатый день осени, семилетний Оскар возвращается домой и обнаруживает на автоответчике пять сообщений с отцовского мобильника. Последнее сообщение приходит в десять часов двадцать две минуты двадцать семь секунд: через минуту и двадцать семь секунд рухнут покореженные взрывами Башни-близнецы, оставив мальчика с неизбывной тоской о той жизни, которая 11 сентября 2001 года изменилась навсегда.

Даже спустя год мне по-прежнему жутко трудно делать некоторые вещи — типа принимать душ (почему-то) и ездить на лифте (само собой). Есть целая куча вещей, которые меня напрягают, типа подвесные мосты, микробы, самолеты, салют, арабы в метро (хоть я и не расист), арабы в ресторанах, кафе и других общественных местах, строительные леса, решетки водостоков и сабвеев, оставленные сумки, обувь, люди с усами, дым, узлы, высокие здания, тюрбаны. Часто у меня такое чувство, будто я в центре огромного черного океана или в открытом космосе, но не как когда балдеешь. Просто все становится запредельно далеким. Хуже всего по ночам. Я начал изобретать разные вещи и потом не смог остановиться, как бобры, про которых я знаю. Люди думают, что бобры подпиливают деревья, чтобы строить плотины, а на самом деле из-за того, что у них зубы всю жизнь растут, и если бы они их постоянно не стачивали, подпиливая деревья, то зубы постепенно врастали бы им в морды, и тогда бы бобрам конец. Так было и с моим мозгом.

«Жутко громко и запредельно близко» - это история о необратимости времени и о тех отвратительных коростах, которые под его воздействием образуются на поцарапанной душе человека вне зависимости от возраста. Для Оскара, интеллигентного и чудаковатого ребенка с гипертрофированным восприятием мира, внутренняя борьба с горем начинается не с сеансов психотерапии, на которые его приводит мать; нет - в тот момент, когда он находит в комнате отца конверт с фамилией «Блэк». Внутри конверта - ключ от одного из 162 миллионов замков Нью-Йорка, тайна, связывающая его с погибшим отцом.

В своих путешествиях сквозь судьбы множества Блэков, населяющих город, Оскар не обретает какой-то особой мудрости или, тем паче, избавления от сердечных гирь, хотя каждый его новый знакомый на поверку оказывается человеком, достойным отдельной книги. Все эти люди так или иначе покалечены своим ощущением прошлого: старик, который уже много лет со дня смерти жены каждый день вбивает по гвоздю в спинку кровати, и женщина, которая устраивает из квартиры музей в честь еще живого мужа; не покидающая вершины небоскреба смотрительница Empire State Building и неизвестный, который зарыдал лишь потому, что услышал в домофоне приветствие другого человека… Точка переживаниям Оскара не будет поставлена даже после обретения таинственного замка - да и странно было бы вообще ставить какие-то точки в жизни маленького мальчика, которому только-только исполнилось девять.

Единственная возможность победить прошлое - попросить бога обернуть вспять историю сотворения мира. Оскар - наивный атеист и этот вариант для него не годится, поэтому он изобретает предметы, которые могут принести человечеству исключительно пользу: машины скорой помощи длиной от подъезда пациента до больницы, спасательные жилеты из птичьего корма и т. д. А еще он вклеивает картинки в свой альбом под названием «Вещи, которые со мной произошли». Среди прочих есть распечатанная по кадрам фотография падающего с крыши человека, которую можно быстро-быстро листать в обратную сторону, в безопасное и спокойное тогда. Как ни удивительно, этого завершающего книгу действия, которое вовсе и не вывод, и никакое не решение, достаточно для того, чтобы композиция романа приобрела вполне конкретную форму - луча, направленного в бесконечность от точки невозврата.

С историей мальчика причудливо переплетается странное, даже несколько сюрреалистическое повествование о его любимой бабушке и её муже, который оставил свою супругу еще до рождения сына, а вернулся лишь после того, как узнал о его смерти. В этом повествовании множество откровенно вычурных деталей - дед возит с собой чемодан писем, которые так и не отправил сыну (он потом положит эти письма в его пустой гроб); на руках у него вытатуированы «да» и «нет», потому что много лет назад он утратил способность разговаривать вслух; он живет в квартире бабушки уже два года, однако та запрещает ему общаться с внуком, который не ведает о существовании родственника. Тем не менее, эта пара позволяет Фоэру обострить как тему любви (запредельно иллюзорную и жутко неопределенную даже для самого автора), так и тему человеческого насилия, ключевую в романе: старшие Шеллы пережили беспощадную и бессмысленную бомбардировку Дрездена, полностью уничтожившую их прежнюю жизнь.

Таких людей по всему миру - не счесть, и у каждого на сердце свои гири, а на душе - свои коросты. Если вас не устраивает финальная мораль (которой в финале, как уже говорилось, нет вовсе), то лучше всего на её роль сгодится та, которую озвучивает Оскару один из его новых друзей, бывший военный корреспондент. Этот человек, который писал про все военные конфликты прошлого века, рассказывает мальчику, как завязал со своей профессией, вернулся в Америку и, перво-наперво, срубил в парке дерево, о которое когда-то споткнулась его супруга. Из этого дерева он сделал кровать, которую они с женой делили потом многие годы. Я спросил: «Как называлась ваша последняя война?» Он сказал: «Моя последняя война была с этим деревом!» Я спросил, кто победил, что, по-моему, было хорошим вопросом, потому что позволяло ему ответить, что он, и испытать гордость. Он сказал: «Топор победил! Он всегда побеждает!»

P . S . Отдельно стоит сказать еще про две вещи:

Во-первых, несмотря на то, что обычно электронный формат удобнее, в случае с книгой Фоэра лучше обратиться к бумажной версии романа, которая проиллюстрирована таким образом, чтобы усилить эффект отдельных частей текста (там есть и фотографии из альбома Оскара, и полубезумные письма его деда, и даже кусочек, в котором слова заменены на цифры тонального набора).

Во-вторых, в прошлом году по этому роману вышел фильм, который даже был номинирован на «Оскар». Фильма я не видел, но, судя по отзывам, в нем несколько иначе расставлены сюжетные и психологические акценты. Так что для тех, кто уже ознакомился с кинолентой, чтение книги должно быть особенно интересным.

Давно мне не попадались книги, которые мне было бы настолько сложно оценить и охарактеризовать.
Две части этой книги, описывающие две судьбы и две истории, настолько разные, и вызывающие у меня настолько противоположные чувства, что мне очень трудно описать своё представление о книге.

1. Первая история книги рассказывает нам о 9-летнем мальчике Оскаре, отец которого погиб во всемирно известной Американской трагедии 9/11. Оскар - мальчик сам по себе необычный (явно с каким-то заболеванием, вроде аутизма), и поэтому он весь мир воспринимает довольно своеобразно. А так как практически с первых строк становится понятно, какую огромную роль значит для Оскара его отец, как он помогает ему играми и какими-то интересными тайнами нормально существовать в этим мире. Что уж говорить, насколько начинает рушиться мир Оскара, и насколько странными порой становятся его действия и решения, после смерти отца.

2. Вторая история попеременно вмешивается в первую глава за главой. И мне даже сложно описать о чём повествует эта история, потому что для меня она была настолько невнятной, неясной и путающей, что и не передать.
Она рассказывает о мужчине, который постепенно потерял свою речь, довольно странно женился на девушке, прожил с ней еще более странную совместную жизнь, а потом просто ушел, узнав, что она ждет ребенка.
И наверное самое пугающее, что этот загадочный человек со странной судьбой - дедушка Оскара.

Могу безоговорочно сказать, что мне очень понравился Оскар! Этот умный, добрый и довольно своеобразный мальчишка, который пытается справиться с таким тяжелым потрясением и никак не хочет отпускать своего отца.
Мне очень понравился сюжет его истории, как он пытался найти разгадку, как я вместе с ним переживала и искала ответ, встречала таких разных людей с их судьбами и своими загадками.
Мне очень понравился финал, который вроде бы должен был привести к чему-то удивительному, помочь Оскару пройти сквозь трудности, дать нам все ответы и решения. Но как зачастую и оказывается в жизни, многие загадки созданы совершенно не для нас, а продолжения истории просто нет, нужно просто отпустить и жить дальше.

Но что мне совершенно не понравилась, так это история дедушки Оскара - я всю книгу пыталась понять, что вообще с ним происходило. Что за безумства описывались в книге о его истории. Все эти главы действовали на меня ужасающе и мне просто хотелось поскорее их перелистнуть и вернуться уже к Оскару.

Зачем перебивать трагедию 9-летнего мальчика невнятными описаниями того, как его бабушка занимается (довольно странным) сексом с его дедушкой?
Зачем вклинивать в историю Оскара ужасы бомбардировки Дрездена и смерти сотней людей? Если так автор пыталась связать бомбардировку Германии американцами с террористическими убийствами самих американцев, то для меня эта задумка осталась неуместной.

Я не понимаю, и главное, не принимаю всю эту историю с невнятными любовными отношениями, с отдалением супругов друг от друга, с побегом отца от своего ребенка, а потом возвращением после его смерти.
Я не хочу принимать эту историю! Я не хочу отвлекаться от Оскара и бросать его одного на таком сложном пути! Я хочу следовать лишь за ним и помогать лишь ему!

PS: К моей большой радости, я всё же получила именно то, что хотела от книги. Именно тут историю Оскара, что я ждала и переживала. Логичную, чувственную, с более-менее понятной историей его дедушки и их связанными судьбами. Но получила я эту историю в фильме!
Я осталась очень довольна фильмом, снятым по книге. Он заставляет переживать, он вдохновляет и он ставит всё на свои места!

И я с огромным удовольствием бы вырезала из книги все те невнятные главы, которые только мешали мне следовать за историей Оскара, как это сделали сценаристы)

(10. Книга, написанная от лица ребёнка)

ДЖОНАТАН САФРАН ФОЕР

ЖУТКО ГРОМКО & ЗАПРЕДЕЛЬНО БЛИЗКО

Воплощающей мое представление о прекрасном

Что бы придумать с чайником? Что если бы его носик открывался и закрывался под напором пара и был бы тогда как рот: он мог бы насвистывать зыкинские мелодии, или декламировать Шекспира, или раскалываться со мной за компанию? Я мог бы изобрести чайник, читающий голосом папы, чтобы наконец-то заснуть, или даже набор чайников, подпевающих вместо хора в Yellow Submarine - это песня «Битлз», что значит «жучки», а я жучков обожаю, потому что энтомология - один из моих raisons d"être , а это - французское выражение, которое я знаю. Или еще одна фишка: я мог бы научить анус разговаривать, когда пержу. А если б захотел отмочить жуткую пенку, то научил бы его говорить «Не я!» во время запредельно ядерных залпов. А если б я дал запредельно ядерный залп в Зеркальном зале, который в Версале, который рядом с Парижем, который, само собой, во Франции, то мой анус мог бы сказать: «Се n"étais pas moil »

Что бы придумать с микрофончиками? Что, если бы мы их проглатывали и они воспроизводили бы бой наших сердец в мини-динамиках из карманов наших комбинезонов? Катишься вечером по улице на скейтборде и слышишь сердцебиение всех, а все слышат твое, по принципу гидролокатора. Одно непонятно: интересно, станут ли наши сердца биться синхронно, по типу того, как у женщин, которые живут вместе, месячные происходят синхронно, о чем я знаю, хотя, по правде, не хочу знать. Полный улет - и только в одном отделении больницы, где рожают детей, будет стоять звон, как от хрустальной люстры на моторной яхте, потому что дети не успеют сразу синхронизировать свое сердцебиение. А на финише нью-йоркского марафона будет грохотать, как на войне.

И еще: сколько раз бывает, когда надо аварийно эвакуироваться, а своих крыльев у людей нет, во всяком случае пока, а что если придумать спасательный жилет из птичьего корма?

Мое первое занятие джиу-джитсу состоялось три с половиной месяца назад. Самообороной я жутко заинтересовался по понятным причинам, а мама решила, что мне будет полезна еще одна физическая нагрузка в дополнение к тамбуриниванью, поэтому мое первое занятие джиу-джитсу состоялось три с половиной месяца назад. В группе было четырнадцать детей, и на всех - клевенькие белые робы. Мы порепетировали поклоны, а потом сели по-турецки, а потом Сенсей Марк попросил меня подойти. «Ударь меня между ног», - сказал он. Я закомплексован «Excusez-moi? » - сказал я. Он расставил ноги и сказал: «Я хочу, чтобы ты изо всех сил врезал мне между ног». Он опустил руки по бокам, сделал глубокий вдох и закрыл глаза, - это убедило меня, что он не шутит. «Бабай», - сказал я, но про себя подумал: Ты чё ? Он сказал: «Давай, боец. Лиши меня потомства». - «Лишить вас потомства?» Глаза он не открыл, но здорово раскололся, а потом сказал: «У тебя все равно не получится. Зато вы сможете посмотреть, как хорошо подготовленное тело способно амортизировать удар. А теперь бей». Я сказал: «Я пацифист», а поскольку большинство моих сверстников не знают значения этого слова, обернулся и сообщил остальным: «Я считаю, что лишать людей потомства - неправильно. В принципе». Сенсей Марк сказал: «Могу я задать тебе вопрос?» Я обернулся к нему и сказал: ««Могу я задать тебе вопрос?» - это уже вопрос». Он сказал «Разве ты не мечтаешь о том, чтобы стать мастером джиу-джитсу?» «Нет», - сказал я, хотя о том, чтобы возглавить ювелирный бизнес нашей семьи, я тоже перестал мечтать. Он сказал: «А хочешь знать, когда ученик джиу-джитсу становится мастером джиу-джитсу?» «Я все хочу знать», - сказал я, хотя и это уже неправда. Он сказал: «Ученик джиу-джитсу становится мастером джиу-джитсу, когда лишает своего мастера потомства». Я сказал «Обалдеть». Мое последнее занятие джиу-джитсу состоялось три с половиной месяца назад.

Как же мне сейчас не хватает моего тамбурина, потому что даже после всего у меня на сердце остались гири, а на нем сыграешь - и гири кажутся легче. Мой самый коронный номер на тамбурине «Полет шмеля» композитора Николая Римского-Корсакова, его же я закачал и на свой мобильник, который у меня после смерти папы. Это довольно удивительно, что я исполняю «Полет шмеля», потому что в некоторых местах там надо бить запредельно быстро, а мне это пока жутко трудно, потому что у меня еще запястья недоразвиты. Рон предложил мне купить установку из пяти барабанов. Деньгами, само собой, любовь не купишь, но я, на всякий случай, спросил, будут ли на ней тарелки Zildjian. Он сказал: «Все, что захочешь», а потом взял с моего стола йо-йо и начал «прогуливать пса». Я знал, что он хотел подружиться, но разозлился запредельно. «Йо-йо moi » - сказал я, отбирая у него йо-йо. Но по правде мне хотелось ему сказать: «Ты мне не папа и никогда им не будешь».

Прикольно, да, как число покойников растет, а размер земли не меняется, и значит ли это, что скоро в нее вообще никого не похоронишь, потому что кончится место? На мое девятилетие в прошлом году бабушка подарила мне подписку на National Geographic , который она называет «Национальная география». Еще она подарила мне белый пиджак, потому что я ношу только белое, но он оказался великоват, так что его надолго хватит. Еще она подарила мне дедушкин фотик, который мне нравится по двум причинам. Я спросил, почему он не забрал его с собой, когда от нее ушел. Она сказала: «Может, ему хотелось, чтобы он достался тебе». Я сказал: «Но мне тогда было минус тридцать лет». Она сказала: «Все равно». Короче, самое крутое, что я вычитал в National Geographic , это что число людей, живущих сейчас на земле, больше, чем число умерших за всю историю человечества. Другими словами, если все одновременно захотят сыграть «Гамлета», кому-то придется ждать, потому что черепов на всех не хватит!

Что если придумать небоскребы для покойников и строить их вглубь? Они могли бы располагаться прямо под небоскребами для живых, которые строят ввысь. Людей можно было бы хоронить на ста этажах под землей, и мир мертвых оказался бы прямо под миром живых. Иногда я думаю, было бы прикольно, если бы небоскребы сами ездили вверх и вниз, а лифты стояли бы на месте. Хотите вы, допустим, подняться на девяносто пятый этаж, нажимаете на кнопку 95, и к вам подъезжает девяносто пятый этаж. Это может жутко пригодиться, потому что если вы на девяносто пятом этаже, а самолет врезался ниже, здание само опустит вас на землю, и никто не пострадает, даже если спасательный жилет из птичьего корма вы забыли в этот день дома.

Я всего два раза в жизни был в лимузине. Первый раз был ужасный, хотя сам лимузин был прекрасный. Дома мне не разрешают смотреть телек, и в лимузинах тоже не разрешают, но все-таки было клево, что там оказался телек. Я спросил, не можем ли мы проехать мимо школы, чтобы Тюбик и Минч посмотрели на меня в лимузине. Мама сказала, что школа не по пути и что нам нельзя опоздать на кладбище. «Почему нельзя?» - спросил я, что, по-моему, было хорошим вопросом, потому что, если вдуматься, то действительно - почему нельзя? Хоть сейчас это уже не так, раньше я был атеистом, то есть не верил в вещи, не доказанные наукой. Я считал, что, когда ты умер, - ты полностью мертв, и ничего не чувствуешь, и сны тебе не снятся. И не то чтобы теперь я поверил в вещи, не доказанные наукой, - вовсе нет. Просто теперь я верю, что это жутко сложные вещи. И потом, по-любому, - это ж не так, как если бы мы его по-настоящему хоронили.

Хотя я очень старался, чтобы меня это недоставало, меня стало доставать, что бабушка постоянно меня трогает, поэтому я перелез на переднее сиденье и стал тыкать водителя в плечо, пока он на меня не покосился. «Какова. Твоя. Функция», - спросил я его голосом Стивена Хокинга. «Чего-чего?» - «Он хочет познакомиться», - сказала бабушка с заднего сиденья. Он протянул мне свою визитку.

Я дал ему свою визитку и произнес: «Приветствую. Джеральд. Я. Оскар». Он спросил, почему я так разговариваю. Я сказал: «Центральный процессор Оскара - искусственная нейронная сеть. Это обучающийся компьютер. Чем больше он вступает в контакт с людьми, тем больше он познает». Джеральд сказал: «О» и потом добавил «Кей». Трудно было понять, понравился я ему или нет, поэтому я сказал: «У вас темные очки на сто долларов». Он сказал: «Сто семьдесят пять». - «Вы много ругательств знаете?» - «Кое-какие знаю». - «Мне не разрешают ругаться». - «Облом». - «Что значит «облом»? - «Досада». - «Вы знаете «какашка»?» - «А это разве не ругательство?» - «Нет, если сказать задом наперед - «акшакак». - «Вот оно что». - «Упож енм ижилоп, акшакак». Джеральд затряс головой и немного раскололся, но не по-плохому, то есть не надо мной. «Мне даже «кисонька» нельзя говорить, если только речь не идет о настоящей кошке. Клевые перчатки для вождения». - «Спасибо». А потом я кое о чем подумал и поэтому сказал: «Между прочим , если сделать жутко длинные лимузины, то тогда водители вообще не понадобятся. Люди будут заходить в них сзади, проходить по салону и выходить спереди - и как раз там, куда хотели попасть. В данном случае - на кладбище». - «А я бы целыми днями смотрел бейсбол». Я похлопал его по плечу и сказал: «Если заглянуть в словарь на слово «оборжацца», там будет ваша фотография».