Иван Иванович Козлов: краткая биография и творчество. На погребение английского генерала

История болезни И. И. Козлова

У болезни несколько дней рождения. Первый — когда ты начинаешь ее чувствовать. Второй — когда ставят диагноз, и ты понимаешь, что это навсегда. А третий — когда осознаешь, что она, твоя болезнь, с тобой уже очень давно. Вас просто только недавно познакомили.

Ирина Ясина, 2011

Поэзия своим целебным вдохновением заговаривала в нем и душевные скорби, и телесные муки.

В. А. Жуковский, 1840

Those evening bells! Those evening bells!
How many a tale their music tells
of youth, and home and that sweet time,
When last I heard their soothing chime .

(«Вечерний звон, вечерний звон…»)

И на Тебя я уповаю,

Как сладко мне любить Тебя!

Твоей я благости вверяю

Жену, детей, всего себя!

О, искупя невинной кровью

Виновный, грешный мир земной, —

Пребудь божественной любовью

Везде, всегда, во мне, со мной!

И. И. Козлов «Молитва»

История болезни выдающегося поэта первой половины XIX века Г. Гейне много раз описана. Однако мало кто знает, что у него в России был талантливый современник — и его товарищ по несчастью, о котором известно гораздо меньше. Но вот вы смотрите знаменитый фильм «Калина красная», и в первых кадрах его звучит песня (помните «группу «Бом-бом», где поет Егор Прокудин?), слова которой, по сути, принадлежали именно этому человеку, тяжко больному…

Иван Иванович Козлов, происходивший из старинного дворянского рода, родился в Москве 11 апреля 1779 года. В Интернете можно встретить такую информацию о нем: «Происходил из знатного дворянского рода Козловых» . Это не так. Напомню, что знатными дворянами считались представители «столбового дворянства», предки которых были известны как дворяне до 1657 года и внесены в «столбцы», т. е. списки. А род Козловых относился к титулованному, или «новому» , дворянству. Право на наследуемое дворянство выслужил его прадед, Иван Федорович Козлов (1680-1752), который начал службу солдатом лейб-гвардии Семеновского полка при Петре I. Он воевал храбро и участвовал во взятии Нарвы (1706 г.), Гродно (1706 г.), в сражениях при Головчине и под Лесной (1708 г.), в Полтавской битве, в Прутском походе и во взятии Штеттина. По окончании Северной войны И. И. Козлов в 1722 г. в чине капитан-поручика гвардии был определен прокурором Адмиралтейств-коллегии. После непродолжительной командировки в Рязань в 1727 г. для наблюдения за заготовкой дубовых лесов для кораблестроения он стал «капитаном-командиром, с назначением присутствовать в адмиралтейской коллегии». Потом занимался на Волге, Суре и Свияге описанием годных для кораблестроения лесов и в то же время руководил казанским адмиралтейством. В 1731 г. он был переведен в Петербург для руководства работами, производившимися в адмиралтействе. С 1733 по 1736 г. был президентом Генеральной счетной комиссии, в 1740 г. был произведен в генерал-майоры и назначен членом Военной коллегии.

Дед поэта Иван Иванович Козлов (1716-1788) — действительный тайный советник, генерал‑рекетмейстер (в наше время — полномочный представитель Президента РФ в Совете Федерации!), сенатор. Кавалер орденов Святого Александра Невского и Святой Анны. Известно распоряжение Екатерины II от 21 января 1763 года, давшее право генерал-рекетмейстеру Козлову объявлять Указы Сенату. Он также работал в составе Комиссии для составления нового уложения. В конце апреля 1767 года Екатерина II, уезжая из Москвы, дала генерал-рекетмейстеру Козлову курьезное приказание: «Иван Иванович! Во время моего отсюда отсутствия продолжайте почасту ходить по коллегиям, дабы те порядки пока не пришли в упадок, которые мы, слава Богу, хотя с трудом завели». Со времен Петра I генерал-рекетмейстер — это «государево око», «смотрящий» в Сенате. Должность просуществовала до 1816 года.

А интересующий нас Иван Козлов родился в семье действительного статского советника Ивана Ивановича Козлова-младшего (1748-1808) и Анны Аполлоновны, урожденной Хомутовой (1754-1789). Она была старшей сестрой Григория Аполлоновича Хомутова (1754-1836), генерал‑лейтенанта и сенатора, и теткой генерал‑адъютанта и наказного атамана Войска Донского Михаила Григорьевича Хомутова (1797-1864) и писательницы Анны Григорьевны Хомутовой (1784-1856). И. И. Козлов «воспитывался с братьями у богатых родителей с иностранными гувернерами, как это было тогда обычно в великосветских семьях, но с детства любил все русское, родное... Серьезное образование он сам почерпнул в изучении разных литератур и чтении книг, предаваясь этому с увлечением его страстной натуры» (К. Я. Грот, 1904). Мать поэта умерла в возрасте 35 лет, и отец повторно женился — на Елизавете Васильевне, урожденной Толстой (1766-1797), которая прожила лишь 31 год.

« Мать, воспитывая сына дома, сумела дать ему прекрасное, по тому времени, разностороннее образование, а выдающийся ум и поэтическое чувство, при привлекательной наружности, довершили остальное, — Козлов был одним из блестящих молодых людей того времени…», — пишет биограф. В частности, И. И. Козлов с детства хорошо владел французским и итальянским языками. Однако детство Козлова вовсе не было безоблачным. Мать умерла, когда ему было 10 лет, и, видимо, отношения с мачехой не сложились. Иначе почему даже спустя 30 лет он пишет: «Дней моих весною уж я все горе жизни знал» ? А говоря о поэме Козлова «Чернец», П. А. Вяземский писал: «При самом рождении чернец (герой поэмы — Н. Л.) уже познакомился с несчастием сиротства и под гнетом строгой судьбы образовался к сильным и мрачным страстям». Но спустя десять лет Иван Козлов, «молодой мечтатель, которого волновал „мятеж страстей“» , не чурался и светской жизни. Вот первая метаморфоза: лишившийся матери, несчастный ребенок, почти как Д. Копперфилд у Диккенса, вдруг предстает блестящим собеседником, любителем музыки и поэзии, своим человеком в московских салонах. Это предполагает не слишком‑то мрачный и серьезный взгляд на жизнь.

Когда В. А. Жуковский в 1808 году переехал в Москву, он сразу заметил Козлова и оценил в нем, по-видимому, не искусство бального танцора, который неизменно выходил в первой паре котильона, а литературные интересы и образованность. Вскоре Жуковский стал не только близким другом, но и литературным наставником Козлова.

И. И. Козлов-сын неплохо начал свою служебную карьеру (сразу вспоминается П. Гринев, герой «Капитанской дочки» А. С. Пушкина). В шесть лет он был зачислен сержантом в Измайловский полк, а в 16 (в 1795 г.) произведен в прапорщики. Но через три года Козлов уже перешел «к штатским делам» , получив чин губернского секретаря, в том же году был произведен в коллежские асессоры с назначением в канцелярию генерал-прокурора, а затем в герольдию. В России герольдия была учреждена в году как государственная структура, ведавшая делами дворянского сословия. В ее обязанности входило составление дворянских списков, наблюдение за несением дворянами государственной службы, кооптация в дворянское сословие лиц, достигших соответствующей ступени Табели о рангах, составление гербов. По министерской реформе 1802 г. она непосредственно подчинялась генерал-прокурору Сената. В 1807 г. И. И. Козлов был принят в канцелярию Московского главнокомандующего, где получил чин надворного советника. Примечательно, что финансовое благополучие семьи, если оно и было, как-то быстро прекратилось.

Тут есть какая-то загадка: почему Иван Козлов так рано оставил военную службу? В эпоху бесконечных войн начала XIX века возможность быстрого продвижения по службе, конечно, была. Нельзя же всерьез полагать, что его отпугнула шагистика (а он и не служил, а просто «получал чины» ), да и атаман Хомутов, который был в фаворе у императора, мог поспособствовать карьере. Были проблемы со здоровьем? Но они не мешали отплясывать на балах. Не помешали они и созданию семьи: в 1809 году Иван Козлов женился на дочери бригадира (воинское звание в русской армии XVIII века, впоследствии отмененное; по Табели о рангах — чин V класса; промежуточное звание между полковником и генералом) С. А. Давыдовой. У них родились сын Иван и дочь Александра.

В 1812 г. И. И. Козлов был членом Комитета для образования Московского ополчения и был уволен в отставку за три дня до вступления французов в Москву. С семьей своей переселился в Рыбинск к родственникам матери — Хомутовым. После изгнания армии Наполеона из России Иван Козлов не вернулся в разоренную Москву, а переехал в Петербург («весной 1813 года семья переехала в Петербург» ), где 24 июля 1813 года стал помощником столоначальника в Департаменте государственных имуществ. Служба и здесь пошла удачно — уже через год он получил чин коллежского советника. Биограф пишет: «Козлову предстояло видное служебное положение; но неожиданно, около 1818 года, его постигло страшное испытание: сначала паралич лишил его ног, потом явилась слабость зрения, постепенно увеличивавшаяся и наконец в 1821 году превратившаяся в окончательную слепоту».

Вот такая эволюция: от благополучного остроумца, удачливого чиновника, блестящего танцора — к тяжкой болезни, обездвижившей и ослепившей его. Кто-то даже видел в этом перст Божий… Но современники называли болезнь Козлова ударом в прямом, а не в переносном смысле. Напомню, что тогда «апоплексическим ударом» называли инсульты. И врачи, и обыватели знали бросающиеся в глаза признаки такого «удара»: «отнявшиеся» руку и ногу («нога косит — рука просит» ), перекошенное лицо, нарушенную речь. Известный современник Козлова Денис Иванович Фонвизин (1745-1792) перенес такой удар и погиб в 47 лет от его повторения. От инсульта умер московский градоначальник, при котором недолго служил И. И. Козлов — Ф. В. Растопчин (1863-1826). Серию инсультов перенес другой известный современник И. И. Козлова — Вальтер Скотт. И наконец, английский поэт, переводом «Вечернего звона» которого в основном известен нам Козлов, тоже погиб от инсульта!

Признаки болезни слишком бросались в глаза, и «диагноз» ставили все кому не лень. Однако, по воспоминаниям современников, у Козлова был необычный удар… Около года или дольше он ощущал какую-то неловкость в ногах, причем периодически хуже было то с одной, то с другой. Нередко ноги «подламывались», и для ходьбы, очень неуверенной, требовалась трость или чужая поддержка. Потом он стал с трудом, только держась за перила, спускаться с лестницы. Появлялось чувство «ползания мурашек» в ногах и быстро проходящая боль. Слабость в ногах тоже проходила довольно быстро, но иногда появлялось чувство, что «чулки слишком тугие» (тогда мужчины еще носили чулки). А потом остро, «как от удара» , отказали обе ноги. Развилась, как говорят врачи, спастическая параплегия. Кстати говоря, слова И. И. Козлова из его письма к С. И. Тургеневу в 1817 г. меняют датировку болезни: «Уже почти год как ужасная болезнь приковывает меня к постели. У меня отнялись ноги /.../ Не будь у меня веры, я пришел бы в полное отчаяние /.../ Надеюсь на милость Бога, который, как говорится в Писании, заботится и о выпавшем из гнезда птенце, и о страдающем сердце человека». Окружающие, не знавшие или не замечавшие предвестников болезни Ивана Козлова, расценили ее как внезапный удар, гром среди ясного неба.«Бедный наш Козлов очень болен: у него отнялись ноги… Нет надежды на выздоровление», — писал в феврале 1817 года Н. И. Тургенев.

Но при инсульте на самом деле исключительно редко возникает двухстороннее поражение рук или ног. Дело почти всегда ограничивается гемипарезом (поражением руки и ноги с одной стороны). В то время врачи иногда сталкивались с другой болезнью, тоже поражавшей ноги, — «спинной сухоткой». При ней возникала боль в ногах, ползание мурашек, слабость мышц и шаткость походки, только причина была специфическая — сифилис. Появившись в России, он быстро распространился (уже в 1780 г. в Петербурге была открыта сифилитическая больница), а отсутствие лечения позволяло болезни давать тяжкие осложнения во всем их многообразии. Но едва ли нравственный облик Козлова мог вызывать у врачей сомнения, хотя особенности самого сифилиса они узнали много позже (но уж шанкр-то сам больной не мог не заметить!).

К 1818 году Иван Козлов утратил возможность самостоятельно ходить и оказался в «кресле с колесами». Но и на этом его мучения не закончились. Козлов и раньше жаловался на «туман » и «пелену» перед глазами и нарастание слабости в ногах, особенно в жаркие душные дни с выраженной облачностью, предшествующей выпадению дождя («особенно тяжко бывало перед грозою» ). А потом болезнь выпустила когти — у него стала возникать преходящая слепота на оба глаза. В июне 1821 года Н. И. Тургенев писал: «Бедный Ив. Ив. Козлов совсем почти ослеп, не может распознавать людей».

Таких эпизодов было несколько, но мнение о полной слепоте И. И. Козлова все-таки не так однозначно: известен автограф поэта после начала болезни, а в 1825 году часть письма к А. С. Пушкину была написана им по-французски, правда, искаженным почерком. «Несмотря на слепоту и неподвижность, Козлов держался с редким мужеством: сидя в инвалидной коляске, он всегда был изысканно одет, захватывающе ярко говорил, наизусть читал всю европейскую поэзию. Никто не догадывался о том, что по ночам его терзали жестокие боли». У него была боль в ногах и спине, вдоль позвоночника, временами очень сильная. Позже ее сравнивали с ударом электрического тока. Описал ее в 1924 г. французский профессор-невролог Ж. Лермитт (Jacques Jean Lhermitte, 1877-1979). Вот в таком состоянии Иван Козлов прожил оставшиеся почти 20 лет жизни. О диагнозе, лечащих врачах и методах лечения я скажу дальше.

Близкий друг Козлова, В. А. Жуковский после смерти поэта написал: «Козлов до болезни своей жил в свете и был увлекаем рассеянностью... Лишенный обеих ног, он начал учить по-английски и в несколько месяцев мог уже понимать Байрона и Шекспира. Потеряв зрение, он сделался поэтом... Для него открылся внутренний богатый мир в то время, когда исчез внешний». А в самом начале болезни поэта А. И. Тургенев писал П. А. Вяземскому 22 октября 1819 г.: «Постараюсь тебе прислать перевод И. И. Козлова, бывшего танцмейстера, лишившегося ног, но приобретшего вкус к литературе и выучившегося в три месяца (sapienti sat!) по-английски, Байрона „Bride of Abydos“ на французском». Примечательно, что Тургенев называет Козлова танцмейстером. Видно, тот действительно любил танцевать! Тем трагичнее…

В 1833 г. Н. А. Полевой попытался отгадать загадку Козлова: « Не был ли гением, — пишет он, — его болезненный одр? На это можно отвечать положительно: нет! Вдохновение таилось в душе Козлова еще в то время, когда он был молодым, блестящим светским человеком, украшением обществ Петербурга и Москвы. Болезнь только заставила его войти в самого себя». Позже современникписал: «Несчастье сделало его поэтом, и годы страдания были самыми деятельными ума его. Знавши прежде совершенно французский и итальянский языки, он уже на одре болезни, лишенный зрения, научился по-английски и по-немецки, и все, что прочитал он на сих языках, осталось врезанным в его памяти: он знал наизусть всего Байрона, все поэмы Вальтера Скотта, лучшие места из Шекспира, так же как прежде всего Расина, Тасса и главные места из Данте. Но лучшим и самым постоянным утешением страдальческой его жизни было то, что он с такой верностью мог читать и все евангелие, и все наши молитвы. Таким образом, его жизнь, физически разрушенная, при беспрестанном, часто мучительном, чувстве болезни, была разделена между религией и поэзией, которые целебным своим вдохновением заговаривали в нем и душевные скорби, и телесные муки. Но он не был чужд и обыкновенной ежедневной жизни: все, что делалось в свете, возбуждало его участие — и он нередко заботился о внешнем мире с каким-то ребяческим любопытством» .

Кажется, что с И. И. Козловым произошла такая же история, как сто лет спустя с Н. А. Островским. В. А. Жуковский, как и биографы Островского, в своей статье-некрологе «нарисовал несколько сусальный портрет Козлова — мученика, безропотно несущего свой крест, находящего утешение в религии, семье и скорбных песнях» (И. К. Гликман, 1956).Действительно, В. А. Жуковский писал: «Глубоко проникнутый смирением христианским, он (Козлов) переносил бедственную свою участь с терпением удивительным — и Божий Промысел, пославший ему тяжкое испытание, даровал ему в то же время и великую отраду: поразив его болезнью, разлучившею его навсегда с внешним миром и со всеми его радостями, столь нам изменяющими, открыл он помраченному взору его весь внутренний, разнообразный и неизменчивый мир поэзии, озаренный верою, очищенной страданием. Имея память необыкновенную (великое счастье для слепого), Козлов сохранил в глубине души все свое прошедшее; он жил им в настоящем и до последней минуты сберег всю свежесть и теплоту любящего сердца. Несчастие сделало его поэтом — и годы страданий были самыми деятельными годами ума его» . Примечательно, что Жуковскому вторил и В. Г. Белинский: «Без потери зрения Козлов прожил бы весь век, не подозревая в себе поэта. Ужасное несчастье заставило его познакомиться с самим собою, заглянуть в таинственное святилище души своей и открыть там самородный ключ поэтического вдохновения. Несчастие дало ему и содержание, и форму, и колорит для песен, почему все его произведения однообразны, все на один тон. Таинство страдания, покорность воле Провидения, надежда на лучшую жизнь за гробом, вера в любовь, тихое уныние, кроткая грусть — вот обычное содержание и колорит его вдохновений. Присовокупите к этому прекрасный, мелодический стих — и муза Козлова охарактеризована вполне». По Белинскому, Козлов был таким Э. Асадовым XIX века — слепым поэтом, у которого «сто одиннадцать стихотворений из ста двадцати семи кончались восклицательным знаком» , а количество штампов в них не поддавалось никакому учету. Но ведь слава Асадова связана «со стихами о любви, со студенческими и средне-интеллигентскими love-stories: измена, раскаяние, простит-не-простит, слезы. Асадов — поэт сентиментальный и назидательный, как Карамзин… Стихи его часто называли рифмованными прописями» (Д. Л. Быков, 2013). Но едва ли такой банальщиной восхитились бы Пушкин, Гоголь и Жуковский! Да и работать Асадову было проще: он диктовал стихи на магнитофон, правил, а потом печатал «слепым» десятипальцевым способом на пишущей машинке. А Козлову приходилось совершать без преувеличения титанический труд!

В довольно многочисленных публикациях в Интернете в отношении Козлова вообще много путаницы. Например, в качестве его отца упорно называют… деда! Отец поэта Иван Иванович Козлов-младший просто куда-то «исчез», хотя на Донском кладбище в Москве сохранился его памятник (там же лежит и его отец, тот самый генерал-рекетмейстер, две жены и дочь). Запутаться немудрено: в этой семье было пять или шесть Иванов. Но главная путаница не в этом. Существует устойчивая схема: бездумный светский щеголь и танцор, баловень судьбы, удачливый карьерист Иван Козлов в 1821 году неожиданно ослеп, а после этого удара судьбы столь же неожиданно обратился к Богу, неожиданно овладел двумя языками и неожиданно стал писать стихи! Не касаясь веры (это дело сугубо личное), полагаю, что вряд ли такое волшебное превращение возможно. Ну, влечение к религии, точнее, к вере, могло и усилиться: отчаявшись и разочаровавшись во врачах, только от нее и ждал И. И. Козлов чудесного исцеления. Но поверить в то, что успешный чиновник, пусть даже хорошо образованный, вдруг дебютировал в 42 года вполне профессиональными стихами, невозможно! Он начал интересоваться поэзией еще в 1810-х гг. Начал с Жуковского и Байрона, позже заинтересовался и послелицейским Пушкиным (поэзию Ломоносова Козлов знал с детства).

Уже через три года после дебюта И. И. Козлов написал свою знаменитую поэму «Чернец» и был признан первоклассным талантом. Примечательно, что такую оценку давали ему не восторженные дилетанты вроде тех, которые публикуются в Интернете, а люди, знавшие толк в поэзии: В. А. Жуковский, П. А. Вяземский и Е. А. Баратынский. Сам он (скромно!) считал себя учеником Д. Г. Байрона, А. С. Пушкина и В. А. Жуковского. Литературоведы, однако, не считают Козлова эпигоном этих корифеев поэзии. С другой стороны, нельзя объяснить значительную популярность стихов Козлова в 20-30 гг. позапрошлого века только драматизмом его судьбы. Не только сочувствие и жалость к несчастному поэту-инвалиду вызывали жгучий интерес к его произведениям у читающей публики. И не только тяжелобольные читали его стихи, ведьизвестно, что « больной или запуганный человек особенно чувствителен к сентиментальной, пусть и банальной поэзии» (Д. Л. Быков, 2013). Существует вполне компетентное мнение, что «слепой музыкант русской поэзии» , как позднее назвал его критик, привлекал не своим «биографическим казусом» , выраженным в стихах, а тем, что глубоко личные, сугубо интимные переживания он смог талантливо художественно обобщить и в известной мере «типизировать». Это, кстати говоря, подтверждает предположение, что задолго до болезни Козлов как бы готовился к поэтической деятельности, читая Байрона и других поэтов. Иначе как объяснить ту интеллектуальную близость, которая сформировалась у него еще только при первых признаках недуга с молодым А. С. Пушкиным, П. А. Вяземским и братьями Тургеневыми? Ведь это были (в большей или меньшей степени) оппозиционеры, а Козлов — знатный дворянин и верноподданный чиновник Департамента государственных имуществ! Примечательно, что в январе 1822 года Козлов ведет с Н. И. Тургеневым долгий разговор о «счастливых и несчастливых» по результатам революциях: английской, американской, нидерландской и французской. В это же время обостряется интерес Козлова к Байрону — он за полгода осваивает английский язык и читает в подлиннике «Чайльд‑Гарольда».

В начале 1819 года Козлов в дневнике назвал Байрона «восхитительный гений». Он писал: «Много читал Байрона. Ничто не может сравниться с ним. Шедевр поэзии, мрачное величие, трагизм, энергия, сила бесподобная, энтузиазм, доходящий до бреда; грация, пылкость, чувствительность, увлекательная поэзия, — я в восхищении от него... Но он уж чересчур мизантроп, я ему пожелал бы только более религиозных идей, как они необходимы для счастья. Но что за душа, какой поэт, какой восхитительный гений! Это — просто волшебство!» Примечательная вещь: Козлов очень религиозен, а Байрон был атеистом (по крайней мере агностиком), но это ничему не мешает (правда, Козлов «советовал» Байрону все же проникнуться верой). Он начинает переводить Байрона — сначала на французский, затем на русский — и начинает сам писать стихи. Его обаятельная (по многим отзывам) личность, широта культурных интересов, сочувствие молодым поэтам и героизм собственного труда привлекали к нему выдающихся деятелей культуры того времени. Известно, что в доме Козлова бывали Пушкин, Жуковский, братья Тургеневы, Вяземский, Крылов, Гнедич, М. И. Глинка, Адам Мицкевич, А. А. Дельвиг, Е. А. Баратынский, А. Даргомыжский, Ф. И. Тютчев, И. А. Муравьев‑Апостол, К. Ф. Рылеев, З. Волконская, княгиня М. А. Голицына (внучка А. В. Суворова по отцовской линии) и многие другие. Козлов был в курсе всех новостей Петербурга. Во время пребывания за границей Жуковский получал все нужные ему сведения о друзьях и знакомых, о важных новостях и книгах от Козлова. «Ты ничего не видишь, но все знаешь», — писал он ему. — «Ты, как царь Берендей, знаешь все, что делается под солнцем, хотя и не видишь его» (В. А. Жуковский, 1867).

И. И. Козлов диктовал свои стихи, и его дочь их записывала, а с ее голоса он переводил английские, французские, итальянские и немецкие поэтические тексты. Он сам (на инвалидном кресле) посещал музыкальные вечера, дома друзей и церковь. Он бывал, например, как и А. С. Пушкин и М. И. Глинка, на «музыкальных завтраках» у Марии Шиманской (1790-1841), известной польской пианистки, сочинявшей музыку.

Интересно, что, вопреки молве, которая нередко называла его «скорбно-унылым», Козлов тяготел к героико-трагическим и оптимистическим произведениям Шекспира, Бернса, Байрона, Вальтера Скотта, Мицкевича, Т. Мура. В музыке он предпочитал Людвига ван Бетховена и М. И. Глинку. Поэтический дебют Козлова совпал с расцветом романтизма в русской литературе. Причем у него переплетался консервативный романтизм (шедший от В. А. Жуковского) и прогрессивный (от Байрона и Пушкина). « Жуковский преимущественно предан Шиллеру и Гете, душа Козлова лежит к английской поэзии », — пишет биограф. В творчестве Козлова, безусловно, доминировала романтическая лирика. От Жуковского у него тема покорности судьбе, а от Байрона и Пушкина — мотив внутреннего сопротивления и борьбы.

Одно из самых характерных произведений Козлова — послание «К другу В. А. Ж.». В нем он упоминает и о своем счастливом прошлом, и о слепоте, которая ввергла его в отчаяние и «бездну гибели». А. С. Пушкин писал: «…ужасное место, где поэт описывает свое затмение (слепоту — Н. Л.), останется вечным образцом мучительной поэзии». Однако в послании Козлов говорит и о вере в искусство, гуманность, красоту человеческой дружбы, о могуществе поэзии, которая придает силы, обогащает, преображает, наполняет высшим смыслом жизнь:

Каким волшебным я щитом

От черных дум обороняюсь!

Я слышу дивной арфы звон,

Любимцев муз внимаю пенье,

Огнем небесным оживлен;

Мне льется в душу вдохновенье,

И сердце бьется, дух кипит,

И новый мир мне предстоит.

Н. В. Гоголь констатировал, что Козлов в своем творчестве стремится «торжествовать, возвыситься над собственным несчастьем» и «сильно дает чувствовать все великие, горькие потери свои». Да, это страдающая, но и стойкая, борющаяся личность, утверждающая себя в любви к жизни. «Художественная достоверность и подлинность переживаний героя — истоки интереса читающей публики к произведениям Козлова» , — говорит литературный критик.

Поэт откликался и на современные ему события, писал музыкальные и певучие стихи.«Поэтический текст И. Козлова может и должен интерпретироваться как, прежде всего, текст звуковой, напевный, музыкальный. Доминанта поэтической способности И. Козлова — благозвучность — ограничивала и сужала языковую и тематическую содержательность текста, превращая стихотворение — без какого-либо музыкального сопровождения — в песню, в романс (в 1825 г. А. Пушкин заметил, что И. Козлову не хватает «замашки и размашки в слоге»). Поэтому некоторые стихотворения И. Козлова — это прообразы текстов авторской (в отличие от народной) песни », — пишет современный музыковед. Недаром М. И. Глинка создал на его текст прекрасный романс «Венецианская ночь».

Многие стихотворения Козлова были посвящены первым красавицам той эпохи, оценить красоту которых воочию он не мог: Александре Андреевне Воейковой (племянница Жуковского, адресат баллады «Светлана»), княгине Софии Радзивилл (в девичестве княжна Урусова), Анне Олениной, княжне Анне Абамелек, графине Елене Завадовской, княгине Зинаиде Волконской, певице Генриетте Зонтаг, пианистке Марии Шимановской и, конечно же, Долли Фикельмон, которая писала, что напропалую кокетничает с Козловым, хотя он ее и не видит.

И. И. Козлов пишет в дневнике:«Мы с женой и детьми были в концерте m-lle Зонтаг в Малом театре... Какое наслаждение мне доставило ее прекрасное пение: свежесть, грация, законченность, невыразимая прелесть! Я всю жизнь буду помнить это наслаждение». На следующий день Козлов написал стихотворение «К певице Зонтаг» (1831). В этом послании Козлова прослеживается мысль о том, что музыка — это реальное проявление духа, «утонченнейшая стихия, из которой, как из невидимого ручья, черпают себе пищу потаеннейшие грезы души человека».

Благодаря В. А. Жуковскому творчество Козлова стало известно членам царской семьи. Есть и послания-восхваления И. И. Козлова им: вступление к поэме «Невеста Абидосская» (1826), посвященной императрице Александре Федоровне, и поэтическая эпистола «Государю-наследнику Александру Николаевичу в день его тезоименитства» (1834). За них Козлов получил в качестве благодарности бриллиантовые перстни.

Но главное достижение И. И. Козлова — его поэтические переводы. Критик в свое время отметил, что он, «мало самостоятельный как художник, подарил русской словесности много ценных переводов» (Ю. И. Айхенвальд, 1913). Известно, что переводы — это поэтическое донорство, но переводы Козлова имели еще и другую особенность. Это были не подстрочники, а вольные переводы, или переложения, как говорили в то время. Перечень поэтов, переведенных Козловым, впечатляет — более 30 имен! Это сейчас нетрудно с помощью переводчика «Яндекса» перевести любой текст. Какой бы бред ни получился, при некотором представлении о стихосложении из него можно слепить удобочитаемый и даже складный текст. Но Козлов был лишен возможности даже сделать подстрочник. Я знаком с переводчиками‑синхронистами. Да, они переводят «с лету», но перед ними лежит текст выступления или ролей при озвучивании фильма! Козлову было несравненно трудней. Иногда, как, например, в знаменитом «Вечернем звоне», на переводе сказывалось еще и настроение самого Козлова. Хотя, собственно говоря, и у выдающегося ирландского поэта, автора стихотворения «Those evening bells» и ровесника Козлова Т. Мура (Thomas Moore, 1779-1852) поводов для оптимизма было немного: он пережил пятерых своих детей, которые умирали и младенцами, и 17-летними, и в 30 лет… «Как бы то ни было, значение переводов Козлова в истории развития как отечественной литературы, так и русского переводческого мастерства чрезвычайно велико. Лучшие образцы его переводного творчества органично вошли в национальную литературу, оставаясь до сих пор величайшими достижениями русской поэзии. Отличие его переводов заключается в том, что он переводил прямо с английского, минуя французские и немецкие тексты-посредники. В то время большинство образованных читателей знало французский и немецкий языки, причем многие на этих языках говорили лучше, чем на родном русском. Поэтому переводы с этих языков были им уже в принципе знакомы, так как они имели возможность читать переведенные произведения в оригинале. Для них русские переводы становились еще одной копией известного им произведения. В отношении переводов с английского ситуация была принципиально иная: для очень и очень многих переводы Козлова с английского языка становились знакомством с новой культурой, страной, образом жизни. Так как Козлов в большинстве случаев был первым переводчиком данных произведений, то он пробуждал интерес к данному поэту и его творчеству, прокладывал ему дорогу в русскую литературу», — пишет современный филолог. Примечательно, что еще при жизни поэта и В. Скотт, и Т. Мур знали о его переводах их произведений.

Вообще, для литературоведов изучение творчества Козлова должно было быть мучением. Авторские тексты отсутствовали, сложно было производить датировку. Но самое главное — отсутствовали рукописи поэта, ценнейший источник, отражающий творческие муки в исправлениях, зачеркиваниях, дополнениях и рисунках (как это было у Пушкина или Лермонтова). Ведь «…он употреблял бессонные для него часы на сочинение стихов. И здесь нужно отдать должную справедливость чрезвычайной, внушающей удивление памяти его… Не имея средств взять перо в руки и начертать им сочиненное, он обязан был сохранить про себя составленные им стихи. Но этого мало. Каково бы ни было первое вдохновение, редко оно истекает в совершенстве из ума. Нужно поправлять, переделывать стихи, прибирать к ним лучшие изречения, изменять слова. Все это легко тем, кто может писать /.../ Какая сильная, непреклонная воля нужна, чтобы все препятствия преодолеть /.../ Целые песни поэм или повестей, каковы „Чернец“, „Княгиня Долгорукая“, „Безумная“, придуманы или изобретены, составлены и совершены во внутреннем мире … Поэта», — вспоминал друг Козлова (П. Ф. Балк‑Полев, 1840). Неудивительно поэтому, что даже в «канонических» изданиях Козлова часто датировка стихотворений ставится предположительно или в широком (до четырех лет) временном диапазоне.

Двадцать лет И. И. Козлов прожил обездвиженным и в кромешной темноте. «С той самой поры, в которую паралич лишил его ног и зрения, физические страдания не только не умолкали, но, беспрестанно усиливаясь, в последнее время нередко доходили до крайней степени; они, однако, почти не имели влияния на его душу, которая всегда их побеждала, а в промежутках спокойствия действовала с юношескою свежестью. Только дней за десять до смерти сильные страдания успокоились, но вместе с тем, казалось, заснула и душа» , — писал В. А. Жуковский.

О трех проявлениях болезни Ивана Козлова мы знаем достоверно: нижний спастический парез, слепота и боли в спине и конечностях. Если это та болезнь, которую можно предположить, то проявлений, притом тяжелых, у нее много, но о них история умалчивает. Итак, мужчина 38-40 лет заболевает постепенно: начинается все со слабости в ногах, завершающейся нижним параличом, потом присоединяется периодическое ослабление зрения, самопроизвольно исчезающее, но завершающееся полной слепотой на оба глаза. Позже к этому добавляется боль в ногах и спине. О чем можно думать в этом случае?

О наследственности И. И. Козлова мы знаем только то, что мать прожила 35 лет, а отец — 60. Известно, что сестра И. Козлова Вера умерла подростком в 1786 г. А вот дочь поэта Александра Ивановна Козлова (1812-1903) прожила больше 90 лет!

Наследственность нам ничего не подсказывает. Но есть другая подсказка: в детстве И. И. Козлов перенес ветряную оспу. Какое это имеет отношение к делу, скажем чуть позже. А пока о другом.

Я глубоко убежден в том, что И. И. Козлов страдал рассеянным склерозом. В этой связи стоит кратко вспомнить историю описания этого страдания, тем более что болезнь поэта и описание рассеянного склероза врачами по времени практически совпадают. «Sclérose en taches» («пятнистый склероз») — так назвал в 1842 году эту болезнь описавший ее выдающийся французский патологЖ. Крювелье (Leon Jean Baptiste Cruveilhier, 1791-1874). «…все в рассеянном склерозе началось в год смерти Пушкина» , — писал корифей отечественной неврологии (А. М. Вейн, 2014). Тут можно поспорить. Считается, что первым (в 1838 г.) в своем атласе описал (макроскопически!) рассеянный склероз выдающийся патолог шотландского происхождения Р. Карсвелл (Sir Robert Carswell, 1793-1864). Однако клиническое описание рассеянного склероза сделал в 1824 г. француз D , Angieres Ollivier в книге «Болезни спинного мозга». Выдающийся британский хирург Джон Аберкромби (John Abercrombi) в 1828 году в книге «Патологическое и практическое изучение болезней головного и спинного мозга» сделал то же самое. Но, во-первых, эти врачи не сопоставили картину болезни с изменениями в тканях мозга, а во-вторых, в те времена не было микроскопа. Великие К. Биша и Р. Лаэннек совершали свои анатомические открытия с лупой в руке!

А первым и самым известным в истории больным рассеянным склерозом был старший сын английского короля Георга III — Sir Augustus Frederick d"Este (1794-1848). Он заболел почти одновременно с Козловым, в 1822 году, но у него ухудшение здоровья началось с резкого ослабления зрения. Любопытно, что, как и Козлов, д"Эсте был любителем танцев, и пускался в пляс, как только болезнь отпускала! Закончилась его болезнь параличом спустя 26 лет после начала. Еще при жизни Козлова, в 1832 году, заболел и Генрих Гейне (болел 24 года). Так что длительность страдания российского поэта не вызывает удивления.

Одним из первых клиническое наблюдение болезни почти при жизни Козлова сделал выдающийся немецкий терапевт лечащий врач И. С. Тургенева Ф. Фрерихс (Friedrich Theodor von Frerichs, 1819-1886). Он первым описал нистагм при этом страдании. Вульпиан, Бурневиль, Жерар и, конечно же, Жан‑Мартин Шарко выделили диагноз «склероз в бляшках» в 1865 году, но Ивану Козлову было уже все равно…

При жизни И. И. Козлова болезнь была совершенно не изучена, и ее относили то к «прогрессивному параличу помешанных», то к спинной сухотке. Врачи от обывателей в трактовке страдания еще не отличались! Позднее выдающийся немецкий невролог В. Эрб (Wilhelm Henrich Erb, 1840-1921), впервые описавший миастению, подробно описал и клинику рассеянного склероза. Он сделал это не первым, но практически описал болезнь И. И. Козлова, хотя никогда его не видел! В. Эрб писал о постепенном начале, легких чувствительных расстройствах в дебюте, головной боли, головокружении, расстройстве походки («качательная походка») . Он подчеркивал чрезвычайную изменчивость симптомов и то, что чаще всего бывают именно парестезии. Самый патогномоничный рефлекс при рассеянном склерозе — коленный — был описан тоже Эрбом в 1875 г. Исчезновение брюшных рефлексов при нем было описано А. Штрюмпелем только в 1896 году. Эрб описывает и спонтанные ремиссии при рассеянном склерозе (напомню, что в начале болезни периоды улучшения у Козлова все-таки были). Другой малозаметный, но характерный симптом при рассеянном склерозе — ухудшение состояния больных после пребывания в теплой ванне, когда из-за очень резкой слабости (зрение тоже может ухудшаться) они не могут выбраться из нее самостоятельно. Я нашел в одном из писем И. И. Козлова упоминание о том, что в дебюте болезни он проходил курс водолечения в частной водолечебнице в пригороде Петербурга. Он вскользь упоминает об ухудшении после теплых ванн. Это хорошо известный врачам симптом: больной садится в ванну сам, а вылезти из нее без посторонней помощи не может. Вот загадка: количество бляшек не может увеличиться за полчаса приема ванны, а неврологическая симптоматика нарастает. Ухудшение может наступить и от нескольких чашек горячего чая. А сейчас известно, что и после холодных ванн и холодных напитков у таких больных наступает ухудшение, но оно менее заметно.

Сначала врачи думали, что рассеянный склероз вызывается микробами, позже В. К. Рот писал даже о микробах, которые «пожирают» миелин. Ну, это вряд ли, а вот корь и ветрянка — да. Насчет заболевания Козлова корью ничего не известно, а вот ветряная оспа у него была. Согласно теории, вирус герпеса, попав в организм человека, долго персистирует, а потом почему-то «оживает» и вызывает рассеянный склероз. Есть еще теория, что рассеянный склероз пошел от викингов, но среди предков Козлова их не было, хотя родственники на северо-западе России (в Вологде) существовали.

Долгое время считалось, что нарушения зрения у таких больных не приводят к полной слепоте, но лет двадцать назад стало известно, что приводят, когда развивается «амблиопия с нижайшим зрением» . Теперь ясно, что «пирамидное» начало болезни, как это было у Козлова, — самая тяжелая форма.

Другой признак рассеянного склероза — депрессия. Ну, в ее наличии у Козлова можно не сомневаться. Финал болезни поэта был не совсем типичен. Обычно причиной смерти является пневмония (от долгого лежания и ограничения экскурсии легких она легко развивается) или сепсис (урологический или от проникновения инфекции через пролежни). У Козлова было не так. За 10 дней до смерти у него развился инсульт. «Только дней за десять до смерти сильные страдания успокоились, но вместе с тем, казалось, заснула и душа. Смерть подошла к нему тихим шагом; он забылся на руках ее, и жизнь его кончилась неприметно. До последней минуты он сохранил свою память; но связи уже не было в его мыслях. Перестав страдать, он чувствовал беспрестанно какое-то беспокойство, поминутно требовал к себе жену, дочь и сына: чего-то у них просил, успокаивался, получив от них ответ, и через минуту опять их кликал. Однажды, услышав мой голос, он подозвал меня, прочитал мне стих: „и мертвый страшен был лицом!“ и прибавил: „вот что ты завтра здесь увидишь“. В последние два дня он не мог уже и говорить; наконец мало-помалу овладел им сон смертный». Так описал это В. А. Жуковский.

Кстати говоря, долго считалось, что инсульт как таковой редко встречается у подобных больных. Но снова процитирую знатока проблемы: «…имеются данные, что нередко они (больные РС —Н. Л.) умирают и от сосудистых катастроф» (А. М. Вейн, 2014).

Теперь о лечении. До момента полной обездвиженности И. И. Козлов не был завсегдатаем морских и климатических курортов, как Г. Гейне, например, но это было бы, конечно, паллиативом, как и «заволоки» или «фонтанели», которые врачи тогда применяли. «Заволока» — варварский симптоматический, «отвлекающий» метод лечения. Кожа на шее больного сзади прокалывается, и через прокол под ней проводят пучок конских волос. Возникает воспаление, которое, как считали врачи, «отвлекает» основную болезнь. Морфий и разная симптоматическая дребедень, да еще припарки — вот и весь терапевтический арсенал того времени. Козлову делали еще и прижигания, ведь только к концу XIX века врачи поняли, что «заволоки» и прижигания у подобных больных — прямой путь к формированию пролежней.

Среди лечащих врачей И. И. Козлова называют двоих. Семен Федорович Гаевский — тайный советник, почетный лейб-медик Высочайшего двора, доктор медицины и хирургии (1778-1862). Происходил из семьи священника (?). Сначала учился в Екатеринославской семинарии в Полтаве, но, пройдя класс философии, выразил желание учиться медицине. 14 апреля 1796 г. поступил в Медико-хирургическое училище при Санкт-Петербургском генеральном сухопутном госпитале. Через год училище было преобразовано в Медико-хирургическую академию, и Гаевский окончил ее «первым кандидатом медицины и хирургии… первого выпуска академии (27 сентября 1800 г.), сразу стал ординатором военно-сухопутного госпиталя с правами службы, но без права свободной практики; был помощником библиотекаря в медико-хирургической академии; через полгода по окончании курса был назначен репетитором хирургических лекций профессора И. Ф. Буша (5 марта 1801 г.), а 25 июня 1801 г. произведен в лекари. 3 августа 1802 г. он был отправлен академией на три года за границу; во время его пребывания там был вызван в Россию и назначен ректором и профессором Петербургской медико-хирургической академии. … В бытность свою за границей Гаевский собрал уже материалы для диссертации и 22 декабря 1806 г. публично защищал ее, но докторского диплома не получил, хотя и был признан достойным его; академия тогда не имела права выдавать докторские дипломы, а медицинская коллегия уже перестала существовать. Вместо диплома министерство внутренних дел выдало ему по представлению конференции 14 августа 1807 г. свидетельство о признании его доктором медицины и хирургии. 25 октября 1807 г. Гаевский единогласно был избран экстраординарным профессором с обязанностью заведовать терапевтической клиникой; до этого еще он был… помощником И. Франка, вел клинику под его руководством и в его отсутствие читал за него лекции, пользовавшиеся самой лестной известностью. С 1807 г. он возглавил клинику и лекции читал самостоятельно. В 1808-1811 гг. С. Ф. Гаевский принял на себя заведование студенческой академической больницей и лечение академических чиновников. В 1806-1808 гг. Гаевский много работал в комитете по составлению нового устава Медико-хирургической академии, в котором состоял делопроизводителем; проект составленного им устава и штата был утвержден 28 июля 1808 г.; за труды по составлению его был награжден орденом св. Владимира 4-й степени (21 сентября 1809). С введением нового академического устава на кафедру патологии и терапии с терапевтической клиникой был назначен профессор Ф. Уден, а Гаевский сделан его помощником; вначале Гаевский только читал лекции, а впоследствии по предложению Ф. Удена, с 20 сентября 1810 г., ему было поручено и заведование клиникой. Но вскоре ему пришлось сменить поле деятельности: работа над академическим уставом выдвинула Гаевского и заставила обратить внимание на его учено-административные способности, и 28 октября 1811 г. он был назначен членом медицинского совета и ученым секретарем его; в должности этой он оставался до 1831 года. С 1813 г. до конца мая 1814 г. Гаевский принял на себя заведование частью артиллерийского госпиталя. С 8 апреля 1812 г. по 30 апреля 1816 г. исправлял должность инспектора С.‑Петербургского физиката. 20 мая 1818 г. произведен в статские советники, 5 сентября 1819 г. получил звание лейб-медика Высочайшего Двора. Кроме того, одно время заведовал медицинской частью в благородном пансионе при С.-Петербургском университете. С 29 января 1825 г. по 1 мая 1826 г. исправлял должность гражданского генерал-штаб-доктора. В 1828 г. получил чин действительного статского советника; 26 сентября (7 ноября) 1831 г. назначен генерал‑штаб‑доктором гражданской части; это был первый случай назначения природного русского врача на такое важное место». Трудно, правда, считать Гаевского «природным русским»: он был из мелких польских шляхтичей украинского происхождения. «В 1833 г., будучи слишком занят своими многочисленными служебными обязанностями, чтобы фактически исполнять обязанности лейб-медика, он был назначен почетным лейб-медиком. 9 января 1837 года назначен директором медицинского департамента, сохранив звание и гражданского генерал-штаб-доктора. Был членом-корреспондентом Парижского гальванического общества, членом Общества любителей акушерства в Геттингене и Медицинского общества в Афинах, почетным членом: С.-Петербургского фармацевтического общества, Виленского медицинского общества, Виленской медико-хирургической академии, Общества русских врачей в Петербурге, Московского общества испытателей природы, С.-Петербургской медико-хирургической академии и Варшавского медицинского общества…». Известно, что он лечил Н. В. Гоголя, членов семьи А. С. Пушкина и многих других знаменитых людей.

Другим врачом И. И. Козлова был Николай Федорович Арендт (Nicolaus Theodor Arendt, 1786-1859). Н. Ф. Арендт в 1801 году поступил в Московскую медико-хирургическую академию, а окончил в 1805 г. Санкт-Петербургскую. После годичной стажировки в Петербургском генеральном госпитале принял участие в боевых действиях против Наполеона в Пруссии, в составе Навагинского мушкетерского (пехотного) полка в 1808 г. в качестве лекаря участвовал в шведской кампании, после чего был произведен в штаб-лекари и стал в 1809 г. главным врачом госпиталя в Гаммель-Питео (Швеция). Во время Отечественной войны 1812 года произвел успешную трепанацию черепа. Позднее был главным врачом русских госпиталей во Франции. Ведущие французские хирурги того времени П.‑Ф. Перси (Pierre Francois Percy, 1754-1825) и Д.‑Ж. Ларрей (Dominique Jean Larrey, 1766-1842) высоко отзывались о хирургическом мастерстве Арендта. В Париже Н. Ф. Арендт прослушал курс лекций по оперативной хирургии Ж. Лисфранка (Jacques Lisfranc de St. Martin, 1790-1847). В 1821 году Арендту была присвоена степень доктора медицины и хирургии (honoris causa). Он был назначен генерал-штаб-доктором армии, направленной в 1821 г. в Италию. 22 апреля (3 мая) 1829года Арендт был назначен лейб‑медиком Николая I и находился при особе императора более 10 лет. Известно, что в 1829 году он лечил императора от пневмонии, в 1836 и 1837 гг. оказывал Николаю I помощь при травмах, полученных в результате дорожных происшествий. Примечательно, что его современник князь В. Ф. Мещерский называл Н. Ф. Арендта одним из самых известных в Петербурге специалистов по внутренним болезням (И. В. Зимин, 2001). Зятем доктора Арендта был брат Г. Гейне врач Максимилиан Гейне. Среди пациентов Н. Ф. Арендта были А. Х. Бенкендорф, И. Ф. Паскевич, С. С. Уваров и другие представители элиты Российской империи. У него лечились Н. В. Гоголь, П. А. Вяземский, семья Карамзиных, М. Ю. Лермонтов. Пытался Николай Федорович спасти и умиравшего Пушкина (С. В. Богачев, И. А. Богачева, 2005).

Понятно, что никакого представления о болезни Козлова его лечащие врачи не имели и по объективным причинам иметь не могли. Но ведь и сегодня рассеянный склероз остается, по выражению В. Г. Эрба, «безутешной болезнью». В истории И. И. Козлова утешением остается его творчество. Оно утешало не только его, но еще может утешить и приободрить многих отчаявшихся!

*Приложение. И. И. Козлов и автограф А. С. Пушкина

В 1825 г. И. И. Козлов послал Пушкину в Михайловское свою поэму «Чернец» с надписью на книге: «Милому Александру Сергеевичу Пушкину от автора». В ответ в мае того же года он получил стихотворение великого поэта. 25 мая И. И. Козлов записал в своем дневнике, что Л. С. Пушкин принес ему «чудное послание» от своего брата.

В феврале 1899 г. Александра Ивановна Козлова (1812−1903), 87-летняя дочь поэта, обратилась к великому князю Константину Константиновичу с предложением принять автограф пушкинского стихотворения, посвященного ее отцу («Певец! Когда перед тобой...» ). К. Романов очень дорожил этим пушкинским автографом, а в мае 1899 г. представил его на Пушкинскую выставку в Императорскую Академию наук.

Н. Ларинский, 2015

В судьбе поэта-романтика Козлова заключен драматический парадокс, подмеченный ещё Жуковским .

«Козлов до болезни своей жил в свете и был увлекаем рассеянностью… Лишённый обеих ног, он начал учить по-английски и в несколько месяцев мог уже понимать Байрона и Шекспира. Потеряв зрение, он сделался поэтом… Для него открылся внутренний богатый мир в то время, когда исчез внешний».

А «внешний» мир Ивана Ивановича Козлова был достаточно обычным для потомка старинного дворянского рода. Московское детство в богатом доме отца, екатерининского вельможи; мальчишеские развлечения с братьями, гувернёры-иностранцы, военная «карьера», характерная для недорослей его круга: в пять лет сержант лейб-гвардии Измайловского полка, в шестнадцать - прапорщик, в восемнадцать - подпоручик. Всё это заочно, без прохождения службы. Затем отставка - в девятнадцать лет. Козлов становится чиновником при московском генерал-прокуроре. Формально обязанности статской службы не мешали вольному, праздничному течению поры юношеской «рассеянности». Козлов - завсегдатай балов и салонов, блестящий танцор, завидный жених. Но не эти достоинства отличали его от прочих. Тонкий художественный вкус, начитанность молодого аристократа были замечены Жуковским и Батюшковым .

Водоворот светской жизни, куда вместились и «мятеж страстей», и «дерзкие упования», и счастливое супружество, прерывается 1812 годом. Почувствовав настоящее дело, Козлов входит в Комитет для образования московской военной силы, участвует в подготовке обороны Москвы. В дни московского пожара он лишается дома, имущества и в 1813 году вместе с семьёй перебирается в Петербург, начинает службу в департаменте государственных имуществ министерства финансов.

При этом жизненные стимулы Козлов находит не в канцелярском рвении. Он сближается с Крыловым , Вяземским , с молодыми поэтами Пушкиным , Дельвигом , Кюхельбекером . Будущий учредитель «Союза благоденствия» и Северного общества Николай Тургенев, знакомит его со своим антикрепостническим «Опытом теории налогов», другими сочинениями деятелей грядущего декабризма.

Такова почва, на которой взрастал этот талант, «пробужденный страданием» (Жуковский ). С сорокалетнего возраста парализованный, ослепший, Козлов, однако, работает много и плодотворно.

И мой удел, с надеждами, с мечтами, С весёлыми и горестными днями, По сердцу мне; он мне не утаил Душевных тайн, и я недаром жил…

Первые поэтические опыты Козлова вдохновлены гением Байрона. Неожиданно сражённый болезнью, Козлов стремится постичь мастерство великого романтика: читает его поэмы в оригинале, делает необычный перевод «Абидосской невесты» - с английского на французский (а через несколько лет - и на русский). Затем следуют переложения фрагментов из «Чайльд-Гарольда», «Дон-Жуана», «Осады Коринфа», «Гяура»… Сегодня очевидно, что именно с переводческой деятельностью Козлова связано начало славы Байрона в России, его своеобразной жизни в русской лирике.

В оригинальном стихотворении, написанном на смерть Байрона, Козлов передал важнейшие для своих современников-соотечественников настроения:

Он первый на звуки свободных мечей С казною, и ратью, и арфой своей Летит довершить избавленье; Он там, он поддержит в борьбе роковой Великое дело великой душой - Святое Эллады спасенье. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И в бурных порывах всех чувств молодых Всегда вольнолюбье дышало.

Другая заветная тема лирики Козлова определяется его понятиями о человеческой воле, чести, благородстве. Частный эпизод эпохи наполеоновских войн, запечатлённый в стихотворении , прозвучал не только как реквием достойному воину, но и как защита подлинной духовности и сердечности, непримиримых с мишурой и пошлостью суетной действительности.

Равно как гражданская страстность и нравственная взыскательность, была доступна Козлову и лирика тончайших переживаний человека. Сомнения, тревоги, «безделье мрачное», «скорбь души», «тайны дум высоких», «светлые мечты», живая радость, красота женщины, «сладкая тоска», счастье, любовь - всё это дыхание его лирики.

Привет надежд, судьбы угрозы, Волненье чувств, веселье, слёзы, Сердечной бездны глубина, Всё то, чем жизнь мрачна, ясна И не сказать чего словами…

Исповедальная искренность романтической лирики Козлова принесла ему широкую известность у читателей, нашла отклик в лучших сердцах эпохи. В доме Козлова бывали - не просто сострадательными гостями, а воодушевлёнными собеседниками - Пушкин , Жуковский , Грибоедов , Рылеев , Гнедич , Баратынский , композиторы Глинка и Даргомыжский, а также И. М. Муравьёв-Апостол, Зинаида Волконская… Стихотворения Козлова, беседы с ним помогли творческому становлению Лермонтова . Часто навещавший поэта Адам Мицкевич посвятил ему поэму «Фарис», в одической тональности воспевающую противостояние человека природным стихиям.

Всем строем своей лирики, всей своей судьбой - и личной и поэтической - Иван Иванович Козлов утверждал мысль о крепости человеческого духа, о красоте и вечных тайнах земного бытия.

С. Дмитренко

Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т. Москва: Детская литература, 1996

КОЗЛОВ, Иван Иванович - русский поэт, переводчик. Происходил из знатного дворянского рода. Служил в гвардии, с 1798 - на гражданской службе. В 1821 после долгой болезни (паралич и слепота) Козлов занялся литературным творчеством. Первое стихотворение Козлова «К Светлане» опубликовано в 1821. Увлечение литературой привело Козлова к близкому знакомству с А. С. Пушкиным , В. А. Жуковским , П. А. Вяземским и декабристами братьями Тургеневыми. В 1824 избран членом Вольного общества любителей российской словесности. Уже в ранних стихах (послание «другу В. А. Жуковскому» ) проявились характерные для Козлова тенденции: стремление к земному счастью и «надежда на лучшую жизнь за гробом» (Белинский). Мужественно сопротивляясь трагической судьбе, поэт находил утешение в воспоминаниях о прошлом, в дружбе, любви и вдохновенном творчестве («Гимн Орфея» ). Успех принесла Козлову поэма «Чернец» (полное издание 1825), написанная в форме лирической исповеди молодого монаха. Своеобразие этой романтической поэмы определил В. Г. Белинский: «Несколько сентиментальный характер поэмы, горестная участь её героя, а вместе и горестная участь самого певца…». Поэму высоко оценил А. С. Пушкин (стихотворение «Козлову» ), она оказала влияние на «Мцыри» М. Ю. Лермонтова и «Тризну» Т. Г. Шевченко. Козлов приветствовал национально-освободительную борьбу в Греции («Пленный грек в темнице» ) и в Ирландии («Молодой певец» ), прославлял отвагу и мужество («Байрон» , «Киев» , «Плач Ярославны» ). В исторической поэме «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая» (1824, полное издание 1828) Козлов симпатизирует жертвам самодержавного деспотизма, хотя основное внимание переносит с гражданских идей на религиозные и сердечные переживания Долгорукой. Тяжёлая личная жизнь и наступление политической реакции после 1825 усилили мотивы скорби в поэзии Козлова: «К П. Ф. Балк-Полеву» , «Обетованная земля» , «Пловец» и другие; в последних двух стихотворениях тепло говорится о павших за родину борцах. Мрачным романтико-мистическим колоритом отмечены «кладбищенские» стихи и баллады Козлова: «Тайна» , «Бренда» , «Отплытие витязя» и другие. Знаменательно обращение поэта к народности в некоторых произведениях 30-х годов: поэма «Безумная» , стихи «Обманутое сердце» , «Тревожное раздумье» , «Песня» . Козлов выступал и как талантливый переводчик, пропагандировавший западноевропейскую поэзию: Дж. Байрона («Абидосская невеста»), В. Скотта, Данте, Т. Тассо, Л. Ариосто, А. Шенье, Р. Бёрнса, А. Мицкевича и других. Перевод стихотворения Т. Мура стал популярной русской песней. Переводы Козлова - в основном вольные переложения. Козлов - тонкий элегик и лирик, поражавший современников «песнями дивными» (Пушкин ), «музыкально-сердечными звуками» (Гоголь), лёгкостью стиха. Некоторые его стихи стали известными песнями и романсами («Пловец» , , «Тревожные раздумья» , «Венецианская ночь» ). Поэмам Козлова свойственна острота драматических ситуаций; для его лирики характерны достоверность переживаний лирического героя, яркость зрительных образов.

Соч.: Полн. собр. стихотворений. [Вступ. ст. И. Д. Гликмана], Л., 1960; Дневник. Вступ. заметка К. Я. Грота, «Старина и новизна», 1906, № 11.

Лит.: Гоголь Н. В., О поэзии Козлова, Полн. собр. соч., т. 8, М. - Л., 1952; Белинский В. Г., Собр. стихотв. И. Козлова, Полн. собр. соч., т. 5, М., 1954; Нейман Б. В., Отражение поэзии Козлова в творчестве Лермонтова, «Изв. ОРЯС», 1914, т. 19, № 1; Гудзий Н. К., И. И. Козлов - переводчик Мицкевича, «Изв. Таврич. уч. архивной комиссии», 1920, № 57; История рус. лит-ры XIX в. Библиографич. указатель, под ред. К. Д. Муратовой, М. - Л., 1962.

И. А. Щуров

Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 3. - М.: Советская энциклопедия, 1966

КОЗЛОВ Иван Иванович - поэт. Происходил из рядов знатного, но разоряющегося дворянства (сын статс-секретаря). Служил на военной, затем на гражданской службе. В возрасте около сорока лет был разбит параличом, лишившим его ног, через три года совершенно ослеп. Год потери зрения был годом начала литературной деятельности Козлова: в 1821 появляется в печати первое его стихотворение «К Светлане» .

Через некоторое время получает широкую известность распространяющаяся в списках романтическая поэма «Чернец» , опубликование которой в 1824 вызвало приветственное стихотворение Пушкина и сопровождалось шумным успехом. Помимо ещё двух поэм и большого количества лирических стихотворений перу Козлова принадлежат многочисленные переводы с английского, французского, итальянского и польского языков, из них некоторые стали классическими (, и др.).

В социально-экономическом бытии Козлова новые буржуазно-капиталистические воздействия (профессиональное занятие литературой) соединяются со старой классово-дворянской системой (пенсия, «меценатство» двора и знати). Это определяет двойственность его идеологии, в которой сочувствие побеждённым, «полумёртвым» декабристам уживается с резким политическим консерватизмом, и особый характер его стилевой манеры. В поэзии Козлова новые «романтические» веяния, идущие от молодого Пушкина , сочетаются не только с влиянием «умиротворённой» музы Жуковского , - поэта ему особенно близкого, - но и с «сентиментальными» традициями Карамзина . Излюбленные жанры Козлова - баллада и романтическая поэма. Козлов является одним из первых энергичных проводников влияния на русскую литературу творчества Байрона (переводы из Байрона, «байронические» поэмы). Однако, заимствуя у Байрона пышную и траурную патетику «страданий» и «страстей», Козлов вычитывает в его творчестве кроткие слова надежды и примирения. Вместе с поколением декабристов он поёт в своих стихах «вольность», «дивную свободу» («Пленный грек в темнице» и др.), но в контексте его творчества эти понятия лишены какой бы то ни было политической заострённости. Свой перевод «Невесты Абидосской» Байрона - героического апофеоза восстания против законных властей «разбойника» Селима - он посвящает жене Николая I, императрице Александре Феодоровне, в посвятительном предисловии приветствуя разгром царём декабристов, как «спасенье алтарей, России и державы». Личная трагическая судьба определила собой монотонную тематику поэзии Козлова с преобладающими в ней мотивами крушения несбывшейся любовной идиллии, настойчиво повторяющимися образами сходящих с ума невест, женихов, умирающих в день свадьбы, и т. п. Однако и тут Козлов находит примирение в духе Карамзина и Жуковского . «Байронические» поэмы Козлова оказали значительное влияние на молодого Лермонтова .

Библиография: I. Полн. собр. сочин., изд. исправленное и значительно дополненное Арс. Ив. Введенским, СПБ., 1892 (самое полное изд.); др. изд.: Собр. сочин., 2 чч., СПБ., 1833; под ред. В. А. Жуковского , 2 чч., СПБ., 1840 (положено в основу изд. 1892); изд. Смирдина, 2 чч., СПБ., 1855; 4 чч., СПБ., 1890-1891; Грот К. Я., Дневник И. И. Козлова, сб. «Старина и новизна», СПБ., 1906, XI.

II. Белинский В., Собр. стихотворений Козлова (см. в Собр. сочин.); Труш К., Очерк литературной деятельности Козлова, М., 1899; Селиванов И., Моё знакомство с Козловым, «Русский архив», 1903, XII; Грот К. Я., К биографии, творениям и переписке И. И. Козлова, «Известия Отд. русск. яз. и словесности Акад. наук», т. IX, СПБ., 1904, II, и т. XI, СПБ., 1906, I; Айхенвальд Ю., И. И. Козлов, в изд. «История русской литературы XIX в.», изд. т-ва «Мир», т. I, кн. 1; Розанов И. Н., Русская лирика, М., 1914 (перепечатано в его книге «Поэты двадцатых годов XIX в.», М., 1925); Нейман Б. В., Отражение поэзии Козлова в творчестве Лермонтова , «Известия Отд. русск. яз. и словесности Акад. наук», т. XIX, СПБ., 1914, I; Данилов Н. М., И. И. Козлов, там же, т. XIX, СПБ., 1914, II. Его же, Материалы для полного собр. сочин. И. И. Козлова, там же, т. XX, СПБ., 1915, II, и т. XXII, СПБ., 1917, II; Спиридонов В., И. И. Козлов, I. Козлов и критика 50-х гг., 1922 (с приложением впервые публикуемой ст. Ап. Григорьева о Козлове по поводу выхода в свет стихотворений последнего в изд. 1855); Сб. «Sertum bibliologicum», II., П., 1922.

III. Мезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX стол. включительно, ч. II, СПБ., 1902; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924.

Д. Благой

Литературная энциклопедия: В 11 т. - [М.], 1929-1939

Козлов Иван Иванович (1779—1840) — поэт и переводчик, родился в Москве, в знатной дворянской семье, в которой старшего сына всегда называли Иваном. Домашние учителя дали Козлову отличное образование; он в совершенстве знал французский, итальянский языки. С 16 лет Козлов служил в лейб-гвардии Измайловского полка. Был хорош собою, отличался изящными манерами, вел светскую жизнь и «считался лучшим кавалером на балах», влюблялся, разочаровывался. Вместе с тем он серьезно интересовался литературой, много читал, с почтением относился к Карамзину, дружил с Жуковским. На гражданской службе успешно делал карьеру и не думал быть поэтом. В 1809 году женился на красавице Софье Андреевне Давыдовой. Счастливая семейная жизнь отвлекла его на некоторое время от творчества.

И.И. Козлов не остался безучастным к Отечественной войне 1812 года. Служил в Канцелярии московского главнокомандующего, принимал участие в снаряжении народного ополчения, был активным участником и организатором обороны Москвы. Во время пожара в Москве сгорели дом и имущество Козлова. Он с семьей переехал в Петербург и стал служить в Департаменте государственных имуществ. В Петербурге Козлов оказался в центре литературной и общественной жизни. Он познакомился с молодым А.С. Пушкиным, которого очень любил и впоследствии многому у него научился, с будущими декабристами К. Рылеевым, Никитой Муравьевым и В. Кюхельбекером. Близким другом для него стал Николай Тургенев (идеолог тайного декабристского общества).

В 1816 году И.И. Козлов заболел, стал терять зрение, к 1821 году совсем ослеп, был парализован, не мог двигаться, однако он не потерял чувства самообладания. Занялся переводами, писал стихи. Козлова толкала к литературной работе также и нужда, так как наследственное состояние было прожито. Он мужественно переносил свое несчастье. За годы болезни он выучил английский и немецкий языки, стал знатоком мировой поэзии, начал переводить и писать стихи. В 1819 году переводит на французский язык поэму Байрона «Абидосская невеста», написал первое стихотворение-послание «К Светлане», посвященное племяннице В.А. Жуковского. Стихотворение было замечено в литературных кругах. В 1822 году написал стихотворение-послание «К другу В.А. Ж. по возвращении его из путешествия». В 1824 г. вышла в свет поэма Козлова «Чернец», пользовавшаяся необыкновенной популярностью. Поэму высоко оценили современники — Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский, а А.С. Пушкин отозвался на поэму стихотворением «Козлову» (1825).

Козлов — поэт-романтик, ученик и последователь В.А. Жуковского. Ему принадлежат собственные и переводные стихотворения, в которых звучит скорбь об ушедшем счастье, осмысление своей судьбы, «надежда на лучшую жизнь за гробом». Его стихи задушевны и музыкальны. На стихи Козлова писали музыку Ф. Алябьев, А. Гурилев, М. Глинка, А. Даргомыжский и др. Козлов пробовал себя в разных жанрах (элегия, песни в народном духе, баллады, патриотические стихотворения и т.д.). Произведения Козлова передавали читателю тайну сердца. «Козлов — поэт чувства, точно так же, как Баратынский — поэт мысли», — отмечал В.Г. Белинский. Шедевром русской философской поэзии считается стихотворение И. Козлова «Стансы» («Вчера в лесу я, грустно увлечён, / сидел один и сердцем сокрушён»).

Умер Иван Иванович Козлов в 1840 году в Петербурге. Похоронен на кладбище в Александро-Невской лавре.

Иван Иванович Козлов - русский поэт и переводчик. Его произведения известны не всем читателям, хотя сюжеты стихотворений интересны и загадочны, как и его биография.

Происхождение поэта

Иван Иванович Козлов родился одиннадцатого апреля 1779 года в Москве. Его род был не только дворянским, но и старинным. Иван Иванович по отцовской линии был внуком сенатора. Кстати, отец поэта, Иван Иванович, служил при дворе статским советником. Мать, Анна Аполлоновна, в девичестве носила фамилию Хомутова и была родной тетей известного казачьего атамана.

Несмотря на то что воспитанием Ивана Козлова занималась мама, а обучение наукам он получил домашнее, поэт был разносторонне развитой личностью, и все современники отмечали его прекрасное образование.

Военная служба

Будущий поэт Иван Иванович Козлов, едва ему исполнилось пять лет, был зачислен на воинскую службу. В октябре 1784 года он имел звание сержанта известного Измайловского полка, куда зачисляли только состоятельных дворян. А уже в феврале 1795 года, когда молодому поэту шел шестнадцатый год, он был переведен в новый чин - прапорщика.

Затем была служба в лейб-гвардии, которая длилась три года. После этого поэт Иван Иванович Козлов заслуженно вышел в отставку.

Гражданская служба

В 1798 году поэт Козлов Иван Иванович поступил на имея должность губернского секретаря. Но уже через несколько месяцев, достойно проявив себя, был переведен в коллежские асессоры и даже за особые успехи зачислен в канцелярию Петра Лопухина. Через год последовала служба в герольдии.

Через восемь лет пришло новое назначение: Ивана Козлова переводят в канцелярию главнокомандующего Тутолмина, которая находилась в столице. И уже вскоре на новом месте, проявляя усердие и необычную образованность, поэт смог получить чин надворного советника.

Война 1812 года внесла в жизнь Ивана Ивановича много изменений. Так, в течение нескольких месяцев он работает в комитете, цель которого - собрать и создать мощную московскую военную силу, а также подготовить ее к военным действиям с Наполеоном.

Но за три дня до того, как Наполеон должен был войти в столицу, Иван Козлов с другими своими сослуживцами-чиновниками был уволен. Понимая, что нужно спасать семью, он покидает Москву и уезжает к родственникам матери в Рыбинск. Но даже после окончания войны с французами не возвращается в Москву.

Теперь местом проживания для себя и своей семьи он избирает Санкт-Петербург. Вскоре Иван Иванович получает назначение на службу. В конце июля 1813 года талантливый поэт Иван Козлов начинает служить в государственном Департаменте имуществ, где он назначается на должность помощника градоначальника. А уже в октябре 1814 года он получает новый чин - коллежского чиновника. Но неожиданная болезнь лишила его возможности дальше строить свою государственную карьеру.

Литературная деятельность

Иван Иванович Козлов, стихи которого выразительны и прекрасны, в 1818 году неожиданно заболевает. Паралич лишает его возможности двигаться, и поэт прекращает государственную службу. Но сдаваться он не желает и решает посвятить себя литературной работе. Но уже к концу 1819 года он постепенно начинает слепнуть и совсем теряет зрение в 1821 году.

Иван Иванович начинает усердно заниматься переводами. Он знал много языков, среди которых французский, немецкий, итальянский, английский и другие. Он делает переводы лучших литературных сочинений на эти языки. Начинает с произведений и первым произведением, которое появилось в печати, стало стихотворение Жуковского «Светлана». А вскоре появились и его собственные стихотворения: «К Светлане», «Чернец», «Поэту Жуковскому».

Поэт был лично знаком с Василием Жуковским, Александром Пушкиным, Иваном Тургеневым и другими выдающимися образованными людьми того времени.

Стихи Ивана Козлова пользуются популярностью, и слава, наконец, приходит к заболевшему поэту. Современники вспоминали, что Иван Иванович, несмотря на то что находился в инвалидном кресле, всегда держался мужественно и открыто. Все его окружение отмечало: одевался поэт, при том что он был слеп и практически неподвижен, всегда элегантно и модно.

Но особо отмечали современники беседы с ним, поскольку он всегда говорил так, что его хотелось слушать, не перебивая, задержав дыхание и восхищаясь каждым словом. Кроме этого, он прекрасно и выразительно читал стихи поэтов Европы. И никто не мог догадаться, глядя на этого вдохновленного поэзией человека, что ночью его мучили жестокие и постоянные боли.

Личная жизнь

Женился Иван Иванович Козлов, биография которого интересна и насыщена событиями, в 1809 году. Его супругой стала Софья Андреевна Давыдова, которая была дочерью бригадира. В этом браке у талантливого поэта рождается двое детей: сын и дочь. О судьбе Ивана и Александры ничего неизвестно.

Умер знаменитый поэт девятнадцатого века Иван Иванович Козлов тридцатого января 1840 года.

1823-1827 гг.

Козлов Иван Иванович (1779/1840) - русский поэт и переводчик. Творчество Козлова включает в себя лирические стихи и романтические поэмы: (наиболее известны поэмы «Чернец», 1825, и «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая», 1824/1827). Переводное стихотворение Т. Мура «Вечерний звон» (1828) стало народной песней. Кроме того, на музыку были положены «Романс» (1823), «Венецианская ночь» (1825), «Португальская песня» (1828).

Гурьева Т.Н. Новый литературный словарь / Т.Н. Гурьева. – Ростов н/Д, Феникс, 2009, с. 130-131.

Русский поэт

Козлов Иван Иванович (11.04.1779-30.01.1840), русский поэт, переводчик. Родился в Москве, в дворянской семье. Получив домашнее образование, три года отслужил в лейб-гвардии Измайловском полку, а затем вышел в отставку и поступил на гражданскую службу. Все это время он вел рассеянную светскую жизнь, не помышляя о литературе. Жизнь резко изменилась, когда в 1819 Козлов начал терять зрение, а к 1821 окончательно ослеп.

“Несчастие сделало его поэтом”, - писал литературный наставник Козлова В. А. Жуковский. Заняться поэзией и переводами вынуждала не только потребность в творчестве, но и тяжелая нужда; наследство было прожито, литературный заработок становился единственным средством существования. К итальянскому и французскому, которые знал с детства, Козлов добавляет немецкий и английский и начинает весьма успешно заниматься переводами. Стихотворение Т. Мура “Вечерний звон” (1827) в его переводе становится классикой русской народной песни.

Немалый успех сопутствовал и оригинальной поэзии Козлова. Его романтическую поэму “Чернец” (1825) восторженно принимает читатель, высоко оценивает А. С. Пушкин. Стихи Козлова печатают едва ли не все журналы и альманахи. Православное смирение, задушевность и наивная простота, музыкальность и культура стиха привлекают читателя в поэте-романтике.

Поэт и переводчик

Козлов, Иван Иванович – русский поэт, переводчик. Происходил из знатного дворянского рода. Служил в гвардии, с 1798 года – на гражданской службе. В 1821 году после долгой болезни (паралич и слепота) К. занялся литературным творчеством. Первое стихотворение К. «К Светлане» опубликовано в 1821 году. Увлечение литературой привело К. к близкому знакомству с А.С.Пушкиным, В.А.Жуковским, П.А.Вяземским и декабристами братьями Тургеневыми. В 1824 году избран членом Вольного общества любителей российской словесности. Уже в ранних стихах (послание «другу В.А.Жуковскому») проявились характерные для К. тенденции: стремление к земному счастью и «надежда на лучшую жизнь за гробом» (Белинский). Мужественно сопротивляясь трагической судьбе, поэт находил утешение в воспоминаниях о прошлом, в дружбе, любви и вдохновенном творчестве («Гимн Орфея»). Успех принесла К. поэма «Чернец» (полное изд.1825), написанная в форме лирической исповеди молодого монаха. Своеобразие этой романтической поэмы определил В.Г.Белинский: «Несколько сентиментальный характер поэмы, горестная участь ее героя, а вместе с тем и горестная участь самого певца…» (Полн.собр.соч., т. 3, 1953, с. 311). Поэму высоко оценил А.С.Пушкин (стихотворение «Козлову»), она оказала влияние на «Мцыри» М.Ю.Лермонтова и «Тризну» Т.Г.Шевченко. К. приветствовал национально-освободительную борьбу в Греции («Пленный грек в темнице») и в Ирландии («Молодой певец»), прославлял отвагу и удальство («Байрон», «Киев», «Плач Ярославны»). В исторической поэме «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая» (1824, полное изд. 1828) К. симпатизирует жертвам самодержавного деспотизма, хотя основное внимание переносит с гражданских идей на религиозные и сердечные переживания Долгорукой. Тяжелая личная жизнь и наступление политической реакции после 1825 года усилили мотивы скорби в поэзии К.: «К П.Ф.Балк-Полеву», «Обетованная земля», «Пловец» и др.; в последних двух стихотворениях тепло говорится о павших за родину борцах. Мрачным романтико-мистическим колоритом отмечены «кладбищенские» стихи и баллады К.: «Тайна», «Бренда», «Отплытие витязя» и др. Знаменательно обращение поэта к народности в некоторых произведениях 30-х годов: поэма «Безумная», стихи «Обманутое сердце», «Тревожное раздумье», «Песня». К. выступал и как талантливый переводчик, пропагандировавший западноевропейскую поэзию: Дж.Байрона, («Абидосская невеста»), В.Скотта, Данте, Т.Тассо, Л.Ариосто, А.Шенье, Р.Бернса, А.Мицкевича и др. Перевод стихотворения Т.Мура «Вечерний звон» стал популярной русской песней. Переводы К. – в основном вольные переложения. К. – тонкий элегик и лирик, поражавший современников «песнями дивными» (Пушкин), «музыкально-сердечными звуками» (Гоголь), легкостью стиха. Некоторые стихи его стали известными песнями и романсами («Пловец», «Не бил барабан перед смутным полком», «Тревожные раздумья», «Венецианская ночь»). Поэмам К. свойственна острота драматических ситуаций; для его лирики характерны достоверность переживаний лирического героя, яркость зрительных образов.

Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», т.3, М., 1966.

Козлов и Пушкин

КОЗЛОВ Иван Иванович (1779-1840). В 1821 году на страницах журнала «Сын Отечества» было опубликовано первое стихотворение Козлова «К Светлане», посвященное племяннице В. А. Жуковского А. А. Воейковой. Начало литературной деятельности поэта совпало с постигшей его трагедией: он был разбит параличом и ослеп.

В послелицейские годы Пушкин, по-видимому, встречался с Козловым в литературных кругах Петербурга -у В. А. Жуковского, П. А. Вяземского, братьев Тургеневых. Прямых свидетельств об этих встречах в 1817 - 1820 годах не сохранилось, однако самый тон их последующей переписки говорит о личном знакомстве. «Простите, если позволю себе беседовать с вами как со старым приятелем»,- писал Козлов Пушкину в мае 1825 года. Тогда же, в мае 1825 года, Козлов прислал Пушкину свою поэму «Чернец» с надписью: «Милому Александру Сергеевичу от автора». Пушкин был обрадован этим подарком и писал брату: «Подпись слепого поэта тронула меня несказанно. Повесть его прелесть».

Козлову Пушкин ответил проникновенными стихами:

Певец, когда перед тобой
Во мгле сокрылся мир земной,
Мгновенно твой проснулся гений,
На всё минувшее воззрел
И в хоре светлых привидений
Он песни дивные запел.
О милый брат, какие звуки!
В слезах восторга внемлю им:
Небесным пением своим
Он усыпил земные муки.

Поэт-слепец благодарил Пушкина за «прелестные стихи» и желал счастья своему товарищу по перу. В свою очередь он посвятил Пушкину стихотворения «Байрон» и «К морю».

Трагическая судьба Козлова привлекала к нему симпатии наиболее замечательных людей того времени. Его дом в 1830-х годах посещали Пушкин, П. А. Вяземский, И. А. Крылов, Е. А. Баратынский, М. И. Глинка, А. Мицкевич и позднее М. Ю. Лермонтов. В конце 1836 года на вечере у Козлова Пушкин высказал свои мысли о «будущем русской оперы».

Многие стихотворения И. И. Козлова были положены на музыку, стали песнями, романсами. Одно из таких стихотворений слепого поэта - «Вечерний звон», написанное в 1827 году.

Л.А. Черейский. Современники Пушкина. Документальные очерки. М., 1999, с. 266-267.

Козлов Иван Иванович (11.04.1779-30.01. 1840), поэт, переводчик. Родился в Москве. Происходил из знатного дворянского рода. Служил в гвардии, с 1798 - на гражданской службе. В 1821 после долгой болезни (паралич и слепота) Козлов занялся литературным творчеством. Первое стихотворение Козлова «К Светлане» опубликовано в 1821. Увлечение литературой привело Козлова к близкому знакомству с А. С. Пушкиным, В. А. Жуковским, П. А. Вяземским. В 1824 избран членом Вольного общества любителей российской словесности. Уже в ранних стихах (послание «другу В. А. Жуковскому») проявились характерные для Козлова тенденции: стремление к земному счастью и «надежда на лучшую жизнь за гробом». Мужественно сопротивляясь трагической судьбе, поэт находил утешение в воспоминаниях о прошлом, в дружбе, любви и вдохновенном творчестве («Гимн Орфея»). Успех принесла Козлову поэма «Чернец» (полн. изд. 1825), написанная в форме лирической исповеди молодого монаха. Своеобразие этой романтической поэмы определил В. Г. Белинский: «Несколько сентиментальный характер поэмы, горестная участь ее героя, а вместе и горестная участь самого певца…». Поэму высоко оценил А. С. Пушкин (стихотворение «Козлову»), она оказала влияние на «Мцыри» М. Ю. Лермонтова и «Тризну» Т. Г. Шевченко. Козлов приветствовал национально-освободительную борьбу в Греции («Пленный грек в темнице») и в Ирландии («Молодой певец»), прославлял отвагу и мужество («Байрон», «Киев», «Плач Ярославны»). В исторической поэме «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая» (1824, полн. изд. 1828) Козлов основное внимание уделяет раскрытию духовных и сердечных переживаний Долгорукой. Тяжелая личная жизнь усилила мотивы скорби в поэзии Козлова: «К П. Ф. Балк-Полеву», «Обетованная земля», «Пловец» и др.; в последних двух стихотворениях тепло говорится о павших за родину борцах. Мрачным романтико-мистическим колоритом отмечены «кладбищенские» стихи и баллады Козлова: «Тайна», «Бренда», «Отплытие витязя» и др. Знаменательно обращение поэта к народности в некоторых произведениях 30-х: поэма «Безумная», стихи «Обманутое сердце», «Тревожное раздумье», «Песня». Козлов выступал и как талантливый переводчик, пропагандировавший западноевропейскую поэзию: Дж. Байрона («Абидосская невеста»), В. Скотта, Данте, Т. Тассо, Л. Ариосто, А. Шенье, Р. Бернса, А. Мицкевича и др. Перевод стихотворения Т. Мура «Вечерний звон» стал популярной русской песней.

Переводы Козлова - в основном вольные переложения. Козлов - тонкий элегик и лирик, поражавший современников «песнями дивными» (Пушкин), «музыкально-сердечными звуками» (Гоголь), легкостью стиха. Некоторые его стихи стали известными песнями и романсами («Пловец», «Не бил барабан перед смутным полком», «Тревожные раздумья», «Венецианская ночь»). Поэмам Козлова свойственна острота драматических ситуаций; для его лирики характерны достоверность переживаний лирического героя, яркость зрительных образов.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Далее читайте

Виктор Боченков. По-прежнему я верую в любовь . (Автор «Вечернего звона» писал, будучи слепым и прикованным к постели).

Сочинения:

Полное собрание стихотворений, Л., 1960;

Дневник. Вступительная заметка К.Я.Грота, «Старина и новизна», 1906, № 11.

Литература:

Гоголь Н.В., О поэзии Козлова, Полн.собр.соч., т. 8, М.-Л., 1952;

Белинский В.Г., Собрание стихотворений И.Козлова, Полн.собр.соч., т. 5, М., 1954;

Гудзий Н.К., И.И.Козлов – переводчик Мицкевича, «Известия Таврической ученой архивной комиссии», 1920, № 57;

История русской литературы XIX века. Библиографический указатель, под. ред. К.Д.Муратовой, М.-Л., 1962.