Социальная психиатрия. Недобровольные виды оказания психиатрической помощи

Медитация — это в своей сути очень простой и интуитивно понятный каждому человеку процесс. Если просто, то медитация — это просто расслабление. Однако, вокруг этого процесса накручено слишком много сложностей и теорий.

Любой человек, который никогда в жизни не медитировал, уже знаком с этим состоянием. Когда человек засыпает, то на несколько минут он оказывается в чем-то среднем между сном и бодрствованием, когда уже и мыслей нет, но и сон еще не пришел. Именно этого состояния и пытаются достичь различные йоги и другие эзотерики. Однако, это ни какая-то вершина одухотворенности, а просто то, что доступно каждому.

Зачем нужна медитация?

Медитация нужна для того, чтобы восстановить нашу психику. Что мы делаем, когда наше тело устало? Мы стараемся куда-то присесть или прилечь, чтобы перевести дух.

Однако, устает не только наше тело, но и наш разум, которому тоже требуется отдых.

К сожалению, многие из нас просто не умеют расслаблять свой разум и не могут прекратить бесконечный поток мыслей. Из-за этого люди постоянно находятся в состоянии психологической усталости, из-за чего не могут решать целый ряд задач, теряют в эффективности и чувствуют себя несчастными.

Медитация — это просто расслабление. Для того, чтобы медитировать, необязательно принимать какие-то причудливые позы, владеть специальными техниками и так далее. Достаточно просто закрыть глаза и перестать на время обдумывать задачи, которые перед нами стоят.

Вообще, совсем не обязательно практиковать медитацию, ведь есть куда более полезный для организма процесс, который называется сон. Однако, не во всех ситуациях, когда нам нужен отдых, мы можем спать. Для этого и нужна медитация, когда мы 20-30 минут стараемся ни о чем не думать для того, чтобы восстановить наши психические силы.

Как медитировать?

Распространено клише, что для медитации необходимо принять позу лотоса, особым образом сложить руки и так далее. Желательно, чтобы это еще было на закате и на вершине горы. Вообщем, как на этой картинке.

На самом деле, для медитации нужны примерно те же условия, что и для сна. Нужно, чтобы человеку было просто удобно и хорошо, его ничего не отвлекало. На этом все. Поза лотоса стала распространенной потому, что мода на медитацию пошла в 60-е годы, когда масса западных юношей и девушек поехала в Индию “просветляться”, а на самом деле за легкими наркотиками.

Там они увидели массу индусов, которые в такой позе отдыхали. Для индуса же поза полулотоса является довольно привычной и удобной(по крайней мере в то время). Соответственно, индусы и предпочитали в ней отдыхать. Эти же юноши и девушки решили, что всё дело в позе. Оттуда и пошла на нее мода.

Нас же интересует именно практическая сторона медитации, а не чтобы она выглядела круто со стороны. Поэтому, самое главное условие — это удобство. Медитировать можно лежа, развалившись в кресле, да хоть стоя, если вам это удобно. В конце-концов медитация — это отдых для разума, а не для тела.

Нужно просто закрыть глаза и попытаться отрешиться от мыслей. Для этого не надо слишком напрягаться. Наша задача — это просто тратить как можно меньше психической энергии, поэтому не следует бороться с собой. Если мысли лезут в голову, то не надо их гнать прочь, позвольте им войти в ваш разум, просто не уделяйте им особого внимания и тогда они сами уйдут.

Самый главный секрет медитации — это не прилагать никаких усилий. Для того, чтобы попасть в это состояние, попробуйте представить, что вы очень устали и у вас есть полчаса, чтобы вздремнуть. Это отлично вводит в нужное состояние.

Если у вас есть выбор между сном и медитацией, то без колебаний выбирайте сон. Он намного лучше восстанавливает наши силы. Медитация — это лишь вынужденная замена сну. По этой причине очень странно, когда люди встают с утра пораньше, чтобы помедитировать. Лучше бы поспали.

Если не можете никак перестать думать, то не беспокойтесь по этому поводу. Думайте себе на здоровье. Главное — не напрягаться.

Когда следует медитировать?

Представьте, что вас раздражает какая-то сложная умственная работа. Что обычно делают люди в таком случае? Они пытаются переключиться на что-то менее энергозатратное. Например, начинают смотреть фильмы и сериалы, лазить по социальным сетям и иным образом прокрастинировать. Многие начинают выбегать .

На самом же деле такая раздражительность свидетельствует о . Напрягая мозг менее энергозатратными делами, мы все равно не даем ему полноценно отдохнуть. Резервы психической энергии как раз и может помочь восполнить медитация.

Техники медитации

Техники медитации — это такая же чушь, как и техники сна. Мы все в этом профессионалы. Всё, что человеку нужно — это перестать нагружать мозг. Каждый сам чувствует, что ему для этого нужно. По моему мнению, лучше всего полежать или посидеть минут 20-30 с закрытыми глазами в тихом месте.

Если этого человеку мало, то ему скорее требуется сон. Кстати говоря, если человек дает себе отдыхать в течение дня(медитирует), то и высыпаться он будет лучше.

Вы можете придумать свой способ, как входить в состояние медитации. Просто прислушайтесь к себе. Найдите условия, в которых вы легко засыпаете. И старайтесь воссоздать эти условия, когда вы медитируете.

Самая лучшая медитация — это послеобеденная дремота. Именно к этому состоянию стремятся все йоги. Это и есть нирвана, когда ничего не хочется, нет никаких желаний, а просто хочется лежать и наслаждаться. Вроде и не спишь, а вроде и не бодрствуешь.

Для этого не надо десять лет сидеть в Гималаях. Это доступно каждому в любой удобный момент времени. Если хотите почувствовать себя просветленным, то у вас есть отличная возможность хоть сейчас.

Ошибки медитации

Главная ошибка медитации — это напряжение. Когда человек напрягается изо всех сил, чтобы избавиться от мыслей, тогда эти самые мысли в голову и лезут. Почему так происходит? Дело в физиологии. Когда человек пытается бороться со своими мыслями, то активизируются зоны мозга, которые должны с ними бороться. Для этого в мозг поступает больше крови и питательных веществ, мозг получает дополнительное питание и другие его зоны тоже начинают активно себя вести. Чем больше борешься, тем больше мыслей с которыми надо бороться.

Это как со сном. Труднее всего заснуть, когда спать “надо”. Тот же точно механизм. Человек начинает беспокоиться, что он не спит и начинает прилагать усилия, чтобы заснуть. От этого сон улетучивается мгновенно.

Еще одной ошибкой является использование различных техник медитации. О каком расслаблении может идти речь, когда человек старается следовать инструкциям? Помните, что медитация — это расслабление.

Что дает медитация?

Медитация дает нам возможность восполнить резервы психики. Это в свою очередь позволяет нам более эффективно решать наши повседневные задачи, делает менее раздражительными, делает ненужными вредные привычки. Уходит лень и апатия.

Человек, который умеет расслабляться в течение дня, обладает большей жизненной энергией, благодаря чему более осознанно живет.

Успехов!

Меня зовут Андрей. Если понравилась статья, то лучший способ сказать спасибо — сделать ссылку на мой сайт где-нибудь) Если статья не понравилось, то очень ценю Ваше мнение, но лучше ничего не писать мне по этому поводу) Если желаете поболтать за деньги, то я всегда за! По всем вопросам пишите на почту [email protected], когда-нибудь отвечу. Может быть.

Медитация – это спонтанное созерцание. Техника медитации сводится к созерцанию выбранного объекта. Объект медитации вторичен. Самое главное во время – это непрерывное однонаправленное внимание, бодрствование, которое приносит удивительное переживание собственной природы, как невесомого пространства сознания, а не этого твердого тела. Для освоения техники медитации можно использовать внешние и внутренние объекты. Лучше всего если эти объекты напрямую связаны с вашим телом или сознанием, тогда в ту область, куда направлено внимание, будет привлекаться энергия, устраняющая засорения в энергетических каналах. Если это, например, медитация на кончик носа, или межбровье, будут прочищаться энергетические центры, расположенные в этой области.

По мере освоения техники медитации, созерцание проникает в обыденную жизнь. Но в начале пути для поддержания бдительности необходимые самые комфортные условия. Для входа в глубокую медитацию необходима удобная , такая, чтобы можно было максимально расслабиться, оставив минимальное напряжение для поддержания прямой спины. Глаза в медитации должны быть закрыты полностью, или полуприкрыты. Чтобы возможные резкие звуки не отвлекали, можно использовать многоразовые резиновые беруши – затычки для ушей, которые можно найти в любой аптеке.

Уединение и очищение

Итак, расслабление, закрытые глаза и уши ослабляют сенсорное восприятие привычного мира, и внимание оборачивается во внутрь. Медитация – это погружение в себя. По началу это бывает и сложно, и неприятно, может возникнуть ощущение, что вам наедине с самим собой – нехорошо. Еще бы, ведь вы так давно не наводили порядок во внутреннем пространстве, а без вашего присмотра здесь успели похозяйничать и повластвовать самые разные силы и внушения, которые побуждали вас проводить свои влияния во внешний мир. Поэтому в начале пути почти всегда очень сложно. Чужеродные влияния смогут оставить вас лишь, когда их сущности убедятся, что вы являетесь достойным хозяином своему телу и сознанию. Можете воспринимать это как аллегорию. Медитация – это самопознание.

Благодаря медитации появляется чувство удивительной легкости, словно вас становится меньше в этой реальности. Растворяясь, ваше самоощущение расплывается в пространстве. Желание как-либо проявлять себя, оправдывать, нравиться другим, или потакать себе уменьшается по мере с эго. Поначалу такое растождествление проявляется лишь в глубокой медитации, но со временем распространяется и на повседневную жизнь.

Ослабление хватки эго не означает, что ваши ментальные способности как-то пострадают. Наоборот, избавившись от таких энергозатратных аспектов эго, как , самолюбование, жалость к себе, и раздражение, ум становится на порядок более гибким свободным и проницательным. Глубина познания, сдерживаемая грубой фиксацией эго на привычных аспектах социального существования, проявляют свою силу в полной мере, когда эго перестает властвовать над вами.

Известно, что одна из самых страшных пыток – это одиночное заточение, карцер, когда человек остается наедине с собою. В одиночестве «карма» начинает постепенно развинчиваться, выходить на поверхность, и человека обжигают его собственные «грехи» (неврозы, внутренние противоречия, комплексы и т.п.), иногда причиняя невыносимые страдания. Если же человек чист, то ему в одиночестве комфортно, а личная радость и блаженство перестают зависеть от внешних условий.

Исходя из этого, причина, по которой святые и монахи уходят в отшельничество становится очевидной: некоторые – с целью очищения, другие же – с целью оставить суетный мир, и укрепить связь с божественным. Медитация – это уединение, но не одиночество.

Я не призываю уходить в леса, и прятаться по дачам, даже если ваша цель – углубление медитации. Городские условия, общение и работа на самом деле для большинства людей – и есть те самые идеальные условия для «отработки кармы», и обтачивания грубых слоев личности. Иначе… все было бы иначе.

Медитация как осознанное, намеренное расслабление грубых структур эго, является самым безболезненным и плавным методом прочищением сознания. Во-время медитации эго растворяется, и чем этого грубого «я» меньше, тем легче переваривать и переносить любые болезненные переживания. Когда человек полностью растождествляется с эго, психологические страдания уходят. Опытный практик, достигший мастерства в медитации способен выносить в течение любого срока. А начинающему практику достаточно уделять медитации по 20 минут дважды в день, утром и вечером.

Будда в начале своего пути вел строгую аскезу. Однажды он повстречал двух бродячих музыкантов, один из которых посоветовал второму не натягивать струну слишком сильно, иначе она будет издавать искаженный звук и может порваться, поэтому необходим срединный путь. Эти слова произвели впечатление на Будду, и тогда он избрал легкий, естественный путь, без чрезмерных усилий. Каждый должен практиковать по мере готовности своего тела и сознания. Истинная медитация – это расслабление в том, что есть, без надрыва и без усилия.

Мастера йоги говорят, что когда мы следуем здоровому вегетарианскому питанию и сохраняем сексуальную энергию, семенная жидкость трансформируется в оджас – особую желтоватую субстанцию, содержащуюся в костном мозге. Она дает памяти, интуиции и сознанию особую силу и ясность. Если медитация длится слишком долго, энергия, вырабатываемая от медитации, сжигает оджас, и практик ощущает чрезмерную усталость, сонливость и потерю интереса к практике. Поэтому, для увеличения времени медитации необходима умеренность в сексе и здоровое питание.

Невовлеченность

По мере очищения сознания, когда медитация набирает собственную движущую силу, вы сможете легко проводить в созерцании по несколько часов. Чем дольше длится медитация, тем глубже можно проникнуть вглубь своей сущности. Поэтому, продвинутые практики с целью достижения опытов причинных миров чистого света и сознания иногда проводят в медитации непрерывно по четыре-пять часов и больше.

В глубокой медитации могут возникать самые разные видения – от райских обителей с божествами до видений страшного ада и его темных сущностей. Картины видений во многом обусловлены личной верой практикующего. Чтобы не завязать в таких «местах», рекомендуется рассматривать любые явления в медитации как иллюзорные и преходящие.

Переход на причинный психический уровень почти всегда сопровождается переживанием огромного темного пространства, и чувством сильного страха в этом пространстве раствориться. Чем меньше цепляния за личность и эго, тем легче и быстрей этот этап будет пройден. Преодоление страха во время медитации сопровождается переходом от темноты к пространству белого света.

В качестве объекта медитации можно использовать непрерывность внимания как таковую. Это похоже на поддержание самодостаточного состояния пробужденности и бодрствования, независящего ни от каких форм. Когда возникают помехи, мысли, или сомнения, препятствующие такой медитации, вы рассматриваете их, как объекты, которые включает в себя ваша непрерывность. Например, если возникает мысль о том, что «ничего не получается, не знаю как медитировать», то и эту мысль вы также, просто наблюдаете, как продолжение вашей непрерывности.

В какой-то момент может появиться переживание, что вы – это не тело и личность, практикующие осознанность, а сама осознанность, в которой тело и мысли происходят. Это – переход к . Тело и мысли никак не могут прервать это переживание, или как-либо ему воспрепятствовать, потому, что сами от него зависят и происходят на его фоне. Этот «переход» происходит как нечто совершенно естественное, настоящее. Это – переход от концентрации к истинной медитации. Настоящая медитация – процесс естесственный и спонтанный. Напряжения и усилия лишь препятствуют.

То же самое относится и к практике повседневной . Когда возникает отрицательное состояние, не стоит ему поддаваться. Какая-то часть сознания должна быть выше этого, и созерцать все со стороны, как общий фон непрерывности сознания. Негативные чувства, мысли и настроения практически неизбежны, но и они также – преходящи. Все проходит. Поэтому, когда такие состояния случаются, не стоит верить мыслям о том, что ничего не получается, вы не способны следовать пути и практиковать медитацию; ведь это всего лишь временный «выход кармы» – очищение от накопленных страхов. Эти переживания вы рассматриваете как иллюзию, происходящую не где-то во внешнем мире, а в вашем сознании.

К примеру, если вы увидели «неприятного человека», можно направить внимание на это самое ощущение «неприятного человека». Это может быть мысль, или легкий чувственный дискомфорт. Так проявляется ваша карма. Когда она будет исчерпана, «неприятные люди» навсегда исчезнут из вашей жизни. При этом уровень вашего различения происходящих явлений будет только повышаться, т.к. вы сможете видеть все, как есть, без ментальных искажений. «Неприятные события» необходимы, чтобы вытащить из нас все лишнее, до тех пор, пока мы не занимаемся этим самостоятельно без давления извне. Медитация – это расслабленное созерцание процессов без вмешательсвта и участия в них.

Во время практики медитации самое главное – не уходить в забытье, полудремоту обычной поглощенности мыслями. Как правило, это происходит, когда в сознании вспыхивают особенно яркие, пугающие, или интересные мысли, мгновенно отвлекающие внимание на себя. Во время медитации необходимо обесценить все мысли, поверить, что именно сейчас они не заслуживают вашего внимания, и воспринимать их просто как отвлекающий фактор.

Если уровень ясности достаточно высокий, все чаще и чаще срабатывает способность не «покупаться» на любые мысли, какими бы важными они себя не преподносили. Тогда вы ощущаете их не как «события», а просто как пучки пульсирующей энергии на фоне ясного сознания. При этом не должно быть каких-либо стараний, или напряжений, усилий, или даже вообще каких-либо действий. Не стоит пытаться напрягать внимание в попытке осознать какие-то тонкости, или же в попытке удержать его на каких-то факторах. Ваше внимание, само по себе и так непрерывно, это его исконное свойство, происходящее спонтанно. От вас, как от практика медитации лишь требуется научиться не вмешиваться в естественное течение вашего сознания, найти тонкую грань интуитивного ума между полным расслаблением и сном.

Любые беспокойства, переживания, идеи, или даже решения вопросов во время медитации, вы пропускаете, как фон непрерывности вашего бытия, без какого-либо вмешательства, или более подробного рассмотрения любой из этих бесконечных частностей, проходящих через ваше сознание. Если через пять минут после начала медитации в голову приходит мысль о том, что вы уже «достаточно помедитировали» – эту мысль вы также, просто наблюдаете, и чаще всего, особенно у начинающих, благодаря такому наблюдению, медитация удлиняется в разы. Все, что вы делаете – это лишь привыкаете к расслаблению, к тому, чтобы не развивать и не смаковать возникающие мыслеформы, не засыпая при этом.

Можно сказать, что у подобной медитации двойной объект: непрерывность и отвлечение. Когда вы медитируете на отвлечение, как на очередной фактор вашей непрерывности, вы по сути следите за тем, чтобы не отвлекаться от слежения. Подобная формула довольно эффективна, при условии ее правильного использования. Другое дело, что часть вашего собственного ума, еще не до конца поверила в то, что вам нужна медитация, и продолжает грезить о том, чтобы пойти посмотреть ТВ, поесть, поработать и т.п. Все это мысли, которые во время медитации необходимо научиться рассматривать не как факторы, механически побуждающие вас к действию, как в случае собаки Павлова, а как мыслеформы, спонтанно возникающие в сфере вашего восприятия, чем они, по сути, и являются. Помимо прочего, эта практика тренирует естественную не напряженную сдержанность и , когда вы и в повседневной деятельности не следуете скоропалительным необдуманным решениям, не говорите сгоряча, а действуете спокойно, выдержанно и эффективно, без лишней суеты.

Бдительность

Можно сказать, что медитация и расслабление – это одно и то же. Но это не то расслабление, в котором вы забываетесь сном. Это расслабление, в котором вы сохраняете ясность даже в то время, пока ваше тело спит.

Существует также достаточно простой способ успокоения ума, и углубления медитации путем частичного касания мысли. В то время как вы думаете о чем-либо, вы намеренно расслабляете ум, и частично отпускаете мысль, когда она еще ощущается, но вы уже не осознаете, что это за мысль, о чем она. К примеру, к вам пришла мысль наподобие: «завтра мне необходимо идти на работу» (подобные мысли могут запросто выбросить новичка из медитации в сферу обыденного мышления). Вы уводите внимание с этой мысли, но не полностью. Какая-то часть вашего сознания по-прежнему с этой мыслью, но вы не развиваете ее полностью. Вы лишь ощущаете, что в спектре вашего внимания существует некая вибрация, возможно немного беспокоящая, и вы осознаете, что в любое время можете уделить ей чуть больше внимания, и развить ее в ясную мысль. А можете оставить в неполном, зачаточном виде, или перейти к другим мыслям.

Можно попробовать сделать подобное прямо сейчас. На некоторое время, оторвавшись от текста, вы намеренно частично отпускаете мысль о том, что вы заняты чтением, но еще удерживаете ее в таком виде, чтобы она осознавалась, но не как конкретная мысль о чем-либо, а как маленький импульс, потенция, легкое балансирующее осознание между мыслью и ее отсутствием. Благодаря такой практике вы делаете процесс отвлечения внимания осознанным, что заметно усиливает концентрацию и медитацию, т.к. плавное, неосознанное отвлечение внимания от объекта является основной помехой для практики.

Во время концентрации, когда вы пользуетесь мышлением, чтобы вспоминать о том, что вы пытаетесь наблюдать объект концентрации, удобно использовать подобного рода «неполное» мышление, т.к. мысль в ее непроявленной форме является более устойчивой и держится дольше. А концентрация, независимо от объекта, по сути, и является попыткой удерживания внимания на одной единственной основной мысли. Постепенно, когда вы научитесь не терять бдительность даже в то время, когда проявленных мыслей вообще нет, вы входите в медитацию, по ходу, которой при условии еще более глубокого расслабления, плавно переходите на полное отвлечение от мыслей к тотальному и непрерывному созерцанию, что, по сути, и является уровнем самадхи.

Сущестуют разные техники медитации, однако их основное отличие – «объект» медитации. С самого начала рекомендуется выбрать одну из техник медитации и постепенно ее углублять, не отвлекаясь на другие. Однако, в связи с тем, что суть любой медитации – это однонаправленность и непрерывность внимания, как уже говорилось, объект созерцания вторичен, и его смена на полпути нестрашна. Главное – это постоянство, устойчивость на пути.

© Игорь Саторин

Статья “Техника медитации ” написана специально для
При использовании материала обязательна активная ссылка на источник.

Психологический словарь. А.В. Петровского М.Г. Ярошевского

Медитация (от лат. meditatio - размышление) - интенсивное, проникающее вглубь размышление, погружение умом в предмет, идею и т.д., которое достигается путем сосредоточенности на одном объекте и устранения всех факторов, рассеивающих внимание , как внешних (звук, свет), так и внутренних (физическое, эмоциональное и другое напряжение).

Медитация - прием психической тренировки, принимающий различные формы в зависимости от культурно-исторического окружения. Наибольшее число свидетельств о приемах Медитации сохранилось на Востоке - в Индии, Китае и связанных с ними культурах. В ХХ в. методики М. разрабатывались в некоторых школах психоанализа, в частности в аналитической психологии, а также как системы психофизической тренировки, рассчитанные на терапевтический эффект и не связанные с какими-либо религиозно-мистическими идеями (аутогенный тренинг Г. Шульца, система «биологической обратной связи» и др.).

Словарь практического психолога. С.Ю. Головин

Медитация - интенсивное, проникающее вглубь размышление, погружение умом в предмет, идею и прочее, достигаемое путем сосредоточения на одном объекте и устранения всех факторов, рассеивающих внимание , как внешних (звук, свет), так и внутренних (физическое, эмоциональное и другое напряжение). Прием психической тренировки, принимающий различные формы в зависимости от культурно-исторического окружения. Восточный тип медитации, явленный всеми формами йоги в Индии, даосизмом в Китае, предполагает религиозно-мистическое растворение индивидуального сознания в безличностном, океаноподобном абсолюте - ситуация, реализуемая образами мотылька, сгорающего в пламени свечи, или соляной куклы, коя растворяется в воде моря.

Другое религиозно-мистическое направление медитации, культивировавшееся христианством, трактовало ее как слияние двух личностей - человеческой и божественной. В XX в. методики медитации разрабатывались в некоторых школах психоанализа, в частности в психологии аналитической, а также как системы психофизической тренировки, рассчитанные на терапевтический эффект и не связанные с религиозно-мистическими идеями - тренировка автогенная, система "связи обратной биологической" и пр.

Неврология. Полный толковый словарь. Никифоров А.С.

нет значения и толкования слова

Оксфордский толковый словарь по психологии

Медитация - состояние длительной рефлексии или размышления. Этот термин и характеристика самого психического состояния часто употребляются неправильно, в основном, теми, кто делает необоснованные утверждения относительно его терапевтической ценности. Но некоторые аспекты состояния медитации были зарегистрированы: ЭЭГ обычно показывает альфа-волны , потребление кислорода снижается, расход энергии снижается, отчеты субъектов непротиворечивы в описании ощущения расслабления и благодати.

предметная область термина

ТРАНСЦЕНДЕНТНАЯ МЕДИТАЦИЯ - форма медитации и методика ее осуществления, разработанная и наиболее эффективно внедрявшаяся йогом Махариши Махешем. См. мистикотрансцендентная терапия и медитация

ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ МЕДИТАЦИЯ (transcendental meditation) - разные типы медитации практикуются уже в течение более 2500 тыс. лет. Во мн. восточных культурах варианты медитации яв-ся важной составной частью их религиозного и духовного обогащения (например, дзэн-буддизм, йога). Относительно недавно на Западе пробудился интерес к практике Т. м. в изложении Махариши Махеш Йоги. Она пропагандируется как средство повышения психич. энергии, снятия стресса и оказания положительного эффекта в отношении психич. и физ. здоровья. Занимающийся Т. м. сидит прямо, с закрытыми глазами, повторяя про себя мантру при каждом возникновении мыслей.

Медитация не требует усилий, она приятна и сопровождается мышечным расслаблением. Медитацию рекомендуют проводить в течение 20 минут утром (до завтрака) и 20 минут вечером. Опубликованы многочисленные результаты исслед. воздействия Т. м. на физиолог. и психол. процессы. Мн. из этих работ подвергались критике в связи с методологическими недочетами или за отсутствие контрольных переменных (напр., учета выпадений участников из программы). Поэтому приводимые ниже данные требуют осторожного к себе отношения. В 1970г. Уоллес опубликовал результаты исслед., свидетельствующие о том, что во время Т. м. достоверно снижаются частота дыхания, сердцебиений, потребление кислорода и кожная проводимость. Данные Уоллеса были подтверждены несколькими др. исследователями. Уэст отметил также, что несколько авторов продемонстрировали достоверные изменения некоторых параметров ЭЭГ под влиянием Т. м.

Среди эффектов Т. м. приводят повышение самоконтроля, счастья, самоактуализации, самооценки и снижение таких проявлений психопатологии, как тревога и депрессия . Уэст отмечает, что в некоторых исслед. указывается на то, что пользующиеся Т. м. прекращают или резко снижают потребление не прописанных врачом лекарственных средств. Т. м. используется также в качестве вспомогательного метода при проведении психотерапии. Медитационные процедуры, сходные с Т. м., использовались также при лечении ожирения и клаустрофобии. Свыше половины всех, кто начинает заниматься Т. м., бросают ее после года занятий. Есть несколько возможных объяснений такому высокому проценту выпадений. Отис заметил, что Т. м. привлекает к себе высокий процент невротиков. Они, по-видимому, имеют высокие ожидания и ищут быстрого решения сложных психол. проблем. Когда Т. м. не дает им "ответов", они прекращают заниматься ею. Высокий процент выпадений может быть связан с некоторыми опасностями, связанными с Т. м. Напр., известно, что Т. м. может вызывать тяжелую депрессию, суицидные попытки и обострения шизофренных психозов. Отрицательные результат Т. м. чаще всего наблюдается у индивидуумов, к-рые злоупотребляют ею, продлевая сеансы до трех часов и более. Лица, к-рые не злоупотребляют медитацией, также могут находить, что эти занятия сопровождаются чрезмерным напряжением. При медитации в

Сбегание в Духовное

Джон Уэлвуд (John Welwood)- доктор философии, психолог, психотерапевт, один из наиболее успешных западных психотерапевтов успешно сочетающий методы западной психотерапии и буддийские практики. Был директором восточно-западной психологической программы в Калифорнийском институте интегральных исследований в Сан-Франциско, в настоящее время является ответственным редактором «Журнала трансперсональной психологии». Уэлвуд написал ряд статей и книг на тему отношений, психотерапии, сознания и личностного роста, включая бестселлер «Путешествие Сердца». Предложенная им идея «духовного избегания» стала ключевым понятием для того, как многие понимают опасности долгосрочной духовной практики.

Способность человека строить хорошие продолжительные отношения указывает на меру его взрослости. Это достаточно точный тест. Взрослый человек может быть открытым, может сонастраиваться с близкими людьми, позволяя им быть собой, уважая их инаковость. В его отношениях будет много игры, потока, доверия, любви, прозрений, радости. И именно в этом состоит человеческий путь — научиться жить в таких отношениях.

Когда у нас по каким-то причинам не получается построить такие отношения, мы порой начинаем искать эту радость, поток, игру, любовь и прозрения в духовных практиках. Вы в 1960-е годы ввели в обиход американских психотерапевтов термин “духовное избегание”. Что это значит?

“Духовное избегание” — это форма компенсации. В большинстве традиций духовный путь предполагает, что вы, так или иначе, превзойдете Эго и его привязанности — осознаете, что вы не есть это смертное тело. Человеческий путь предполагает, что вы становитесь здоровой личностью, способной строить с другими людьми здоровые, осознанные отношения, исполненные любви. Духовный путь предполагает, что вы сдаетесь Целому, Богу, сознанию и полностью отказываетесь от своего независимого существования — и отношений.

Но поскольку люди, как правило, испытывают одновременно и психологические, и духовные страдания, и поскольку они не способны отличить одно от другого, они часто пытаются решить проблему психологических страданий при помощи духовных практик.

Это преждевременная трансценденция — попытка избежать трудностей, связанных с неразрешенными эмоциональными проблемами, вместо того, чтобы принять их и примириться с ними. Люди чувствуют себя нелюбимыми и несчастными и ищут утешение в духовной практике. Духовное избегание — это попытка исцелить психологическую боль при помощи духовной практики. И, к сожалению, это невозможно.

Это может случиться с любым, не зависимо от духовной традиции?

Впервые я заметил эту тенденцию в американских буддийских кругах. Те люди, которые чувствовали себя уязвимыми в отношениях и были не готовы посмотреть на свои внутренние конфликты, начинали медитировать на пустоту и утверждать, что Эго иллюзорно и они не нуждаются в отношениях, потому что не хотят привязанностей. Для них медитация становилась разновидностью духовного избегания — это был способ перестать чувствовать. Один из индийских духовных учителей сказал, что “идеализм — это разновидность насилия”. Это очень глубокое замечание.

Россия — христианская страна, а христианство делает большой акцент на отношениях, на любви. Но если вы замечаете, что вы идете в храм, потому что там священник, который вас слушает и понимает, а дома — проблемы, с которыми вы не справляетесь, то это тоже может быть разновидностью духовного избегания. Хотя мы должны быть очень осторожны с обобщениями.

Любое чувство — это открытость реальности На мой взгляд, для того, чтобы такая открытость стала возможной, необходимо три состаляющих — духовная практика, психотерапия и работа с телом. И тогда человек становится духовным существом, полностью воплощенным, присутствующим в этом теле во всей его полноте. И в этом для меня состоит будущее духовных практик — научить людей быть пробужденными здесь и сейчас в их повседневной жизни, в их семьях, в их отношениях.

Интервью Тины Фосселл с Джоном Уэлвудом

Перевод взят с сайта http://integraltranslations.wordpress.com/2011/11/29/john-welwood-spiritual-bypassing/, а первоисточник здесь http://www.tricycle.com/interview/human-nature-buddha-nature

ТФ: Тридцать лет назад вы ввели термин «духовное избегание» («spiritual bypassing»). Не могли бы вы объяснить, что это такое, для тех, кто не знаком с этим понятием?

ДУ: Духовное избегание является термином, который я ввёл для описания процессов, наблюдаемых мною в буддийской общине, где я пребывал, а также в самом себе. Хотя большинство из нас искренне пытаются работать над собой, я заметил широко распространившуюся тенденцию использовать духовные идеи и практики для того, чтобы обойти или избежать встречи с неразрешёнными эмоциональными проблемами, психологическими ранами и непройденными вехами развития .

Когда мы при помощи духовности избегаем чего-либо, мы обычно используем цель пробуждения или освобождения для рационализации того, что я называю преждевременной трансценденцией (premature transcendence) — попыткой возвыситься над сырой и мутной стороной нашей человечности прежде, чем мы полностью к ней обратились и примирились с нею. И в таком случае мы склонны использовать абсолютную истину для того, чтобы принижать или отрицать относительные человеческие потребности, чувства, психологические проблемы, сложности в отношениях и дефекты развития. Я вижу это как некий «производственный риск» духовного пути в том смысле, что духовность и вправду включает видение преодоления нашей текущей кармической ситуации.

ТФ: Какого рода риск с ней связан?

ДУ: Попытка выйти за пределы наших психологических и эмоциональных проблем путём уклонения от встречи с ними опасна. Она порождает изнуряющий разрыв между буддой и человеком внутри нас. Она ещё ведёт и к концептуальному, одностороннему пониманию духовности, в котором один полюс жизни возвышается за счёт его противоположности: абсолютная истина предпочитается относительной истине, неличностное — личностному, пустотное — форме, трансценденция — воплощению, а отчуждение — чувствованию.

Можно, например, пытаться практиковать непривязанность через отрицание своей потребности в любви, но это приводит лишь к тому, что данная потребность вытесняется в подполье, так что она зачастую бессознательно и импульсивно отыгрывается скрытым, а также, вероятно, и вредным образом.

ТФ: Это может объяснить проблематичность, наблюдающуюся в наших общинах-сангхах?

ДУ: Именно так. Не составляет труда односторонним образом использовать истину пустоты: «Мысли и чувства пустотны, простая игра сансарических видений, так что не стоит уделять им внимания. Воспринимайте их природу как пустотную и просто преодолевайте их на месте». В пространстве практики это может быть ценным советом. Но в жизненных ситуациях те же самые слова могут также использоваться и для подавления или отрицания чувств или забот, которые требуют нашего внимания. Я многократно наблюдал такие ситуации.

ТФ: Что более всего интересует вас сегодня в духовном избегании?

ДУ: Мне интересно то, какую роль оно играет в отношениях, где духовное избегание зачастую наносит наихудший урон.
Если бы вы были йогином в пещере, на годы погружающимся в одиночный ретрит, ваши психологические раны, возможно, не проявлялись бы столь выраженным образом, ведь вы могли бы всецело сосредоточиться на своей практике в среде, которая не усугубляет ваши, связанные с отношениями, раны. Именно в отношениях наши неразрешённые психологические проблемы склонны проявляться наиболее интенсивно. Это оттого, что психологические раны всегда гнездятся в отношениях: они формируются в пределах и посредством наших отношений с ранними опекунами.

Базовая человеческая рана, преобладающая в современном мире, формируется вокруг ощущения, что мы нелюбимы или нас не любят в той степени, в какой мы заслуживаем . Неадекватная любовь или сопребывание шокируют и травмируют развитие ребёнка и его весьма чувствительной нервной системы. И как только мы интернализируем то, как нас воспитывали, наша способность ценить себя, которая также является основанием для того, чтобы ценить других, становится ущербной. Я называю это «раной отношений» или «раной сердца».

ТФ: Да, это нечто, с чем мы все знакомы.

ДУ: В западной психологии есть целый корпус исследований и научных данных, показывающих, насколько сильное влияние на каждый аспект человеческого развития оказывают привязывание («bonding») и любящее сопребывание («loving attunement») — известные под термином «безопасная привязанность». Безопасная привязанность оказывает невероятное влияние на многие измерения нашей жизни, благополучия и способности эффективно функционировать в мире: на то, как формируется наш мозг; на то, насколько хорошо функционируют наша эндокринная и иммунная системы; на то, как мы взаимодействуем со своими эмоциями; на то, насколько мы склонны испытывать депрессию; на то, каким образом наша нервная система функционирует и адаптируется к стрессу; и на то, как мы относимся к другим.

В отличие от коренных культур традиционной Азии современное воспитание детей приводит к тому, что большинство людей страдает от симптомов небезопасной привязанности: ненависть к себе, избегание телесности, недостаточная «заземлённость», хроническая неуверенность в себе и тревога, гиперреактивный ум, недостаток базового доверия и глубинное ощущение внутренней дефицитарности. Так большинство из нас страдают от крайней степени разрыва и отчуждения от того, что было известно в предыдущие эпохи — от общества, общины, семьи, старших поколений, природы, религии, традиции, нашего тела, наших чувств и нашей человечности как таковой.

ТФ: И какое значение это имеет для того, как мы практикуем дхарму?

ДУ: Многие из нас — включая и меня — изначально обращаемся к дхарме, по крайней мере отчасти, как способу попытаться преодолеть боль наших психологических и связанных с отношениями ран. И всё же мы нередко отрицаем или сохраняем бессознательность относительно природы или глубины этих ран. Мы знаем лишь, что что-то не так и мы хотим быть свободны от страдания.

ТФ: Мы можем обращаться к дхарме из пространства ранимости, о котором мы даже не знаем?

ДУ: Да. Мы обращаемся к дхарме, чтобы лучше себя ощущать, но затем мы невольно начинаем использовать духовную практику для подмены наших психологических потребностей.

ТФ: Итак, каким образом наши психологические раны влияют на духовную практику?

ДУ: Бытие хорошим духовным практиком может стать тем, что я называю компенсаторной идентичностью, которая прикрывает и защищает от системообразующей дефицитарной (или ущербной) идентичности, в которой мы ощущаем неприязнь к себе, чувствуем, что мы недостаточно хороши или что нам фундаментально чего-то не хватает. Затем, хотя мы и можем прилежно практиковать, наша духовная практика может использоваться во имя отрицания и защиты. И, когда духовная практика используется для избегания проблемных зон нашей реальной человеческой жизни, она помещается в отдельный участок нашей жизни, оставаясь не интегрированной с нашим общим функционированием .

ТФ: Можете ли вы привести ещё примеры того, как это проявляется у западных практиков?

ДУ: В моей психотерапевтической практике я часто работаю с учениками дхармы, которые занимались духовной практикой в течение многих десятилетий. Я уважаю то, насколько практика была для них полезной. И всё же, невзирая на их искренность как практиков, то, что они практикуют, не полностью пронизывает их жизнь. Они ищут психологической помощи потому, что их раны не заживают и они полностью не развиваются в аспекте эмоциональных/межличностных/внутриличностных отношений, и они могут импульсивно отыгрывать свои раны довольно деструктивными способами.

Обычно это проявляется так: люди могут говорить возвышенным языком о фундаментальной благостности и неотъемлемом совершенстве нашей истинной природы, но затем испытывать трудности в том, чтобы доверять ей, когда задеваются психологические раны. Зачастую ученики дхармы, выработавшие доброту и сострадательность к другим, жестоки к себе за несоответствие своим духовным идеалам, в результате их духовная практика становится сухой и безжизненной. Или служение другим становится неким долгом или же способом улучшить самооценку. Другие могут бессознательно использовать свою духовную проницательность для того, чтобы подпитывать своё нарциссическое раздутие (inflation), обесценивать других или же использовать их в манипулятивных целях.

Люди, склонные к депрессивным переживаниям, которые, возможно, выросли в условиях недостатка любящего сопребывания в детстве и, как следствие, испытывают трудность в том, чтобы ценить себя, могут использовать учения о отсутствии субстанциональности у «я» для укрепления чувства собственной сдутости (deflation). Они не только плохо к себе относятся, но ещё и считают, что их ранимость относительно этого обстоятельства есть ещё одна ошибка — разновидность фиксации на себе, та самая антитеза дхарме, — что ещё более закрепляет их стыд или вину. Тем самым они оказываются в ловушке болезненной борьбы с самими собой, тем собой, которого они пытаются деконструировать.

Сангха часто становится амфитеатром для отыгрывания людьми своих неразрешённых семейных проблем . Легко спроецировать что-то на наставников или учителей, воспринимать их в качестве родительских фигур, а затем пытаться выиграть их любовь или бунтовать против них. Довольно обычен перенос соперничества против сиблингов (братьев и сестёр) на отношения в общине, а также соперничество с другими участниками общины относительно того, кто же является фаворитом учителя.

Медитация тоже часто используется для избегания дискомфортных ощущений и неразрешённых жизненных ситуаций. Те, кто пребывает в состоянии отрицания своих личных чувств и ран, могут использовать медитацию для закрепления склонности к холодности, невовлечённости и межличностной дистанции . Они приходят в замешательство, когда необходимо напрямую соприкоснуться с чувствами или прозрачно выразить свою личность. Необходимость встретиться со своей ранимостью, эмоциональной зависимостью или базовой потребностью в любви может восприниматься как нечто угрожающее.

Я часто наблюдал, как попытки оставаться непривязанными используются ради отчуждения людей от своих человеческих и эмоциональных уязвимостей. На деле отождествление себя с образом духовного практика превращается в способ избежать глубины личностного вовлечения с другими, которое может вызвать к жизни старые раны и томления по любви. Мучительно наблюдать, когда кто-нибудь сохраняет позицию отчуждения в то время, как в глубине своей они изголодались по положительному переживанию привязывания и взаимосвязи.

ТФ: Так как же мы можем примирить идеал непривязанности с потребностью человека в привязанности?

ДУ: Это хороший вопрос. Если буддизму предстоит полноценно освоиться в западной душе, на мой взгляд, ему требуется лучше познакомиться с динамикой западной души, психики, которая весьма отлична от азиатской психики. Нам нужна более широкая перспектива, которая может признать и включить два отличающихся пути человеческого развития — то, что мы могли бы назвать взрослением и пробуждением, исцелением и освобождением, становлением по-настоящему человечной личностью и преодолением личностного вообще. Мы не просто люди, стремящиеся стать буддами, но мы также и будды, пробуждающиеся в человеческой форме, учащиеся тому, как полноценно стать людьми. И эти два пути развития могут взаимно обогатить друг друга.

Тогда как плодом практики дхармы является пробуждение, плодом становления полноценно развитой личностью является способность вовлекаться во взаимоотношения «я — ты» с другими. Это значит рисковать быть полностью открытыми и прозрачными по отношению к другим, вместе с тем ценя и интересуясь тем, что они переживают и как они отличаются от вас самих. Способность к открытому самовыражению и глубинному сопребыванию достаточно редка в этом мире. Особенно её сложно проявить, если в сфере отношений у вас зияют раны.

Если вкратце, дхарма слишком часто используется как повод отрицать нашу человеческую сторону. Как одному западному учителю дзен, проинтервьированному в «The New York Times», посоветовал один из его наставников: «То, что вам нужно сделать, это отринуть все человеческие чувства». Когда он десятилетия спустя начал проходить процесс психотерапии, он осознал, что это был бездарный совет, и ему потребовались десятилетия для осознания этого.

Но если мы сохраним перспективу, которая включает два пути развития, тогда мы не будем использовать абсолютную истину, чтобы обесценивать относительную истину. Вместо логики по типу «или/или»: «Ваши чувства пустотны, так что просто отбросьте их», — мы могли бы прибегнуть к подходу по типу «и/и»: «Чувства пустотны, и иногда нам нужно внимательно к ним отнестись». В свете абсолютной истины личные потребности несущественны, подобно миражу, и фиксация на них приводит к страданию. Да, и в то же время если возникает относительная потребность, простое отбрасывание её может породить дальнейшие проблемы. С точки зрения относительной истины, ясное понимание того, где вы пребываете и что вам нужно, есть один из наиболее значимых принципов здорового общения в межличностных отношениях.

Великий парадокс бытия как человеком, так и буддой состоит в том, что мы и зависимы, и не зависимы. Часть нас всецело зависит от других людей во всём — от еды и одежды до любви, сововлечённости, вдохновения и помощи в нашем развитии. Хотя наша природа будды не зависима — абсолютная истина, — наше человеческое воплощение зависимо — относительная истина.

Конечно же, в глубочайшем смысле абсолютное и относительное всецело взаимопереплетены и не могут быть разъединены: чем больше мы постигаем абсолютную открытость того, кто мы есть, тем более глубинно мы признаём свою относительную взаимосвязанность со всеми существами.

ТФ: Стало быть, мы можем быть одновременно и привязаны, и непривязаны?

ДУ: Так и есть. Непривязанность есть учение о вашей абсолютной природе. Наша природа будды всецело и неотъемлемо непривязана. Привязанность в буддийском смысле имеет негативное значение цепляния. Будучи свободной и открытой, наша природа будды не нуждается в привязывании.

И всё же, чтобы стать здоровым человеком, нам необходима основа в виде безопасной привязанности в позитивном, психологическом смысле и значении термина: близкие эмоциональные связи с другими людьми, которые поддерживают сововлечённость, укоренённость в телесности и благополучие. Как писал натуралист Джон Муир: «Когда мы пытаемся взять нечто обособленным образом, мы обнаруживаем, что оно крепко связано тысячами незримых нитей, которые невозможно разорвать, со всем во вселенной». Сходным образом, кисть не может функционировать, если она не присоединена к руке, — это привязанность в положительном смысле. Мы взаимосвязаны, взаимововлечены и взаимозависимы со всем во вселенной. На человеческом плане мы не можем избежать того, чтобы в той или иной степени быть привязанными к близким нам людям.

Посему естественно испытывать глубокое горе, когда мы теряем кого-то нам близкого. Когда Чогьям Трунгпа Ринпоче посетил заупокойную службу по своему близкому другу и коллеге Судзуки Роси, он издал пронзительный крик и открыто разрыдался. Он признавал свою близкую взаимосвязь с Судзуки Роси, и было прекрасно, что он позволил своим чувствам проявиться таким образом.

Поскольку невозможно вообще избежать привязанности к другим, вопрос встаёт следующим образом: «Вовлечены ли мы в здоровую или нездоровую привязанность?» В психологическом смысле нездоровой является небезопасная привязанность, поскольку она ведёт либо к страху близкого личного контакта, либо же к навязчивости в его отношении. Интересно, что люди, вырастающие с безопасной привязанностью, демонстрируют большее доверие, что приводит к тому, что они менее склонны к цеплянию за других. Возможно, мы могли бы назвать это «непривязанной привязанностью».

Боюсь, что то, что практикуется многими западными буддистами в сфере отношений, есть не непривязанность, а избегание привязанности . Избегание привязанности, однако, не есть свобода от привязанности. Это всё ещё разновидность цепляния — цепляния к отрицанию потребностей в человеческой привязанности, происходящего из-за недоверия к тому, что любовь может служить надёжной опорой.

ТФ: Стало быть, избегание потребностей в привязанности есть ещё одна форма привязанности.

ДУ: Да. В области психологии развития, известной как «теория привяазанности», одна из форм небезопасной привязанности называется «избегающей привязанностью». Избегающий стиль привязанности развивается в детях, чьи родители постоянно были эмоционально недоступны . Посему такие дети учатся заботиться о себе и не требовать ничего от других. Это их адаптивная стратегия, которая разумна и полезна. Очевидно, если ваши потребности не удовлетворяются, слишком болезненно их ощущать. Лучше отвернуться от них и «делать всё самому» — выработать отчуждённую компенсаторную идентичность.

ТФ: Мы, таким образом, наблюдаем тенденцию прибегать к буддийским идеям для того, чтобы оправдать отрицание естественной склонности стремления к связям и привязыванию?

ДУ: Да. Многим из нас, кого привлекает буддизм, в первую очередь свойственны избегающие типы привязанности. Когда мы знакомимся с учением о непривязанности, мы думаем: «О, звучит знакомо. Мне достаточно уютно в этом учении». Тем самым верная дхарма начинает служить подпоркой для наших защит.

Но я хочу быть предельно ясным в том, что я не пытаюсь кого-либо паталогизировать. Всё это есть нечто, требующее понимания с добротой и сострадательностью. Это один из путей, как мы можем совладать с раной сердца. Отсутствие потребности в людях позволяет выжить и справиться с эмоциональным опустошением. Но позднее, во взрослый период, избегающий тип привязанности испытывает сложности в развитии глубоких взаимоотношений с другими, что может привести к глубокому ощущению изолированности и отчуждения, представляющему собой мучительное состояние.

ТФ: Что происходит в общине сангхи, где большинству людей свойственен избегающий стиль привязанности в отношениях?

ДУ: Избегающие типы склонны отрицать потребности других людей, потому что, представьте себе, они отрицают свои собственные потребности.

ТФ: И что же тогда происходит?

ДУ: А происходит то, что люди чувствуют оправданность неуважения к чувствам и потребностям друг друга. Неудивительно, что «потребность» становится грязным словечком во многих духовных сообществах.

ТФ: И люди скованно себя чувствуют, когда надо выразить, что они хотят.

ДУ: Верно. Вы не говорите, что вы хотите, потому что вы не хотите, чтобы вас воспринимали как нуждающегося. Вы пытаетесь быть непривязаны. Но это всё равно, что неспелому плоду пытаться преждевременно отсоединиться от ветви и упасть на землю вместо того, чтобы постепенно созреть до стадии, когда он естественно становится готовым к тому, чтобы отпустить ветвь.

Вопрос практиков дхармы состоит в том, как созреть для того, чтобы естественно придти к готовности отпустить привязанность к себе, подобно тому, как созревший плод естественно отпускает ветви и падает на землю. Наши дхармические практики мудрости и сострадания, определённо, помогут с этим созреванием. Но если мы используем свою практику для избегания чувствующей стороны жизни, тогда она остановит процесс созревания вместо того, чтобы его поддержать.

ТФ: Становление полноценным человеком. Именно это вы имеете в виду под «созреванием»?

ДУ: Да, становление настоящим человеком через честную работу с проблемами в сфере эмоциональных, психологических и межличностных отношений, которые удерживают нас от того, чтобы полностью присутствовать в своей человечности. Быть настоящей личностью означает относиться к себе и другим открытым и прозрачным способом.

Если есть большой разрыв между нашей практикой и нашей человечностью, мы не созреваем. Наша практика может приносить плоды, но не жизнь. И возникает определённая точка, по достижении которой этот разрыв становится очень мучителен.

ТФ: Иными словами, вы утверждаете, что духовное избегание не только разлагает нашу практику дхармы, но также блокирует наше личное изобилие?

ДУ: Да. Один из путей, которыми оно блокирует изобилие, лежит в обращении духовных учений в инструкции, что ты должен делать, как ты должен думать, как ты должен говорить, как ты должен чувствовать. Тогда наша духовная практика захватывается тем, что я называю «духовное суперэго» — голос, который нашёптывает «долженствования» нам на ухо. Это большое препятствие для созревания, ведь оно питает наше чувство дефицитарности.

Один индийский учитель, Свами Праджнанпад, чьими трудами я восхищаюсь, сказал, что «идеализм есть акт насилия». Пытаться жить в соответствии с идеалом вместо того, чтобы аутентично пребывать там, где вы есть, может стать разновидностью внутреннего насилия, если оно разрывает вас надвое и противопоставляет одну часть другой . Когда мы используем духовную практику «будь хорошим» и отрицаем лежащее в основе ощущение дефицитарности и ущербности, тогда она превращается в нечто вроде крестового похода.